Не твоя девочка
Шрифт:
Машка трубку не взяла, наверняка работает человек, а не как я, от безделья мается.
К вечеру не выдержала, пошла в полицию, чтобы написать заявление, хотя подруга и предупредила, когда перезвонила, что никто у меня его не примет, пока три дня не пройдет. Мол, он не ребенок и не старушка в беспамятстве, погуляет и вернется. Так и случилось, развернули меня сразу, посоветовав прийти позже.
От злости у меня даже скулы свело. Петруша как мог утешал, пока ждали эти пресловутые три дня. Несколько раз я порывалась найти адрес его бывшей, чтобы съездить к ней домой, но старик всякий раз отговаривал меня от этого безумства.
Наконец, заявление приняли, что-то там записали без особого энтузиазма, вяло о чем-то поспрашивали и обещали сообщить, если что-то будет известно. И посоветовали ждать мужа дома. Советники чертовы. Я уже абсолютно точно знала, что с ним что-то случилось. Не мог он меня бросить просто так и исчезнуть, просто не мог.
Но…
Прошел еще день, второй. Меня вновь вызвали в отделение. Пожилой дядечка с усами представился Бочкиным Артуром Сергеевичем.
— Здравствуйте, Алиса Сергеевна! Вы в курсе чем занимался ваш муж? — С ходу начал он.
— В общих чертах…
— Ну-ну… и вы не знаете, чем занимался отец Богдана Владимировича в начале девяностых?
— Нет. Мне это, во-первых, не интересно было знать. Во-вторых, не пришлось удостоиться знакомства с покойным предком.
— Ну да, ну да… но вы понимаете откуда у вашего сбежавшего мужа такие капиталы?
— Не понимаю. Что за загадки Артур Сергеевич? И почему сбежавший?
— А нет никаких загадок, — усатый покрутил карандаш в пальцах, встал, налил воды и прошелся к окну, — просто ваш муж решил избавиться от опостылевших фирм, перевести деньги на заграничные счета и укатить взакат вместе с любовницей.
— Что?!
— А вы не знали, что Богдан Владимирович продал все фирмы и перевел деньги?
— Знала. Ну вернее, знала, что часть…
— Или вы не знали про любовницу? — усмехнулся Бочкин.
Я сжала зубы.
— Не знали, значит… ну что ж, очень сожалею, что вам пришлось это узнать именно от меня.
Сожалеет он, как же… в глазах смех.
— Три дня назад некий Панфилов Виктор Степанович подал в розыск свою жену — Панфилову Ладу Аркадьевну.
Я сжала кулаки, и этот мой жест не укрылся от глаз следака.
— Вы, видимо, знаете кто это такая? Прекрасно, тогда мне нет нужды вам рассказывать. Так вот, на камерах слежения, установленных напротив дома по улице Маркса 16, прекрасно видно, как ваш муж двадцатого января в одиннадцать утра тридцать четыре минуты заезжает за Ладой Аркадьевной и через три минуты она выходит и садится к нему в машину. Последние следы автомобиля теряются на выезде из города. Камеры в придорожном кафе «На дорожку» зафиксировали, что в двенадцать двадцать шесть автомобиль «Лексус» синего цвета с номерами вашего мужа останавливался на десять минут и парочка ненадолго покидала машину, купив в кафе кофе с собой.
Он замолчал и я, немного помолчав, не выдержала.
— Дальше что?
— Дальше?! — Бочкин прошел к столу, вальяжно сел и уставился на меня немигающим взглядом.
— А дальше все… мы конечно подали запросы в аэропорт и на железнодорожные вокзалы, но… — снова развел руками, — сами понимаете, Богдан Владимирович формально ничего не совершал, вот если бы нам было за что его ловить, то тут бы органы расстарались. А так… ну решил человек исчезнуть, никто не может ему помешать.
— А документы?
— А что документы? Думаю, поддельными паспортами он озаботился заранее. Так что, Алиса Сергеевна, что я могу вам посоветовать…, живите дальше. Вы молодая и красивая женщина. Денег у вас немало, — он подмигнул, — Я узнавал.
Я поднялась с места, не знаю, как меня еще держали ноги.
— Спасибо, но я, пожалуй, обойдусь без ваших советов.
— Как знаете… как знаете. Но если что, я не женат, — смеясь, крикнул мне вдогонку.
Глава 11
В пословице — утро вечера мудренее… Но это в пословице. На деле же это совсем не работает, особенно, когда из твоей жизни исчезает человек. Исчезает внезапно, вдруг, когда все вроде бы отлично и хорошо. Его телефон навек теперь для тебя недоступен, его объятья сгорают с каждым днем в твоих воспоминаниях, и лишь едва уловимый запах еще некоторое время остается в сознании, окуная в прошлое. А больше ничего.
Со временем стираются милые черты, превращаясь в гримасу, в маску. Объятья кажутся теперь захватом. Слова-шепотом змея. И только запах никак не деформируется, так и оставаясь тем самым запахом, лишь немного становясь тише.
Я и правда не знала, что Богдан успел продать все, что мог, кроме почему-то дома, в который мне без него не хотелось больше возвращаться.
Торопился? Возможно. И что все свои счета он уже перевел-тоже не знала. И про Ладу…все последующие дни я не переставала удивляться, ну как, как можно было так виртуозно притворяться?
А еще меня мучил вопрос: зачем ему все это было нужно? Почему нельзя было сказать мне, что мы больше не пара, что любит другую, мол, давай разведемся и адьес?
Ответ напрашивался сам собой. Богдан боялся, что придется делиться, других вариантов у меня просто не было. Хотя странно, конечно, учитывая, что я никогда не претендовала ни на что особенно. Но, с другой стороны, вполне имела право забрать свою, отнюдь не маленькую, часть денег. Богдан видимо решил, что ему без них не обойтись… ну что ж, боги ему судьи.
А я буду жить дальше, всем печалям вопреки. Меня трудно чем-то сломить, как показывает практика, просто нужно держаться подальше от людей и никому не доверять.
* * *
Через месяц объявился Ушаков. У меня при звуке его голоса даже зубы свело.
— Алиса Сергевина, я же говорил, что еще услышимся, — голос подозрительно довольный. Чего он там снова себе напридумывал?
— У меня нет повода для особой радости. Не скажу, что счастлива вас слышать.
— Я бы так не ёрничал на вашем месте. Вам еще из полиции не звонили?