Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник)
Шрифт:
– Ты рассуждаешь как люмпен! – ощетинился Федька. – Солдафон! Слыхал хоть такое слово – инвестиции? Умные люди в мое дело деньги вкладывают, а потом я с ними прибылью делюсь. Политэкономию изучать надо было в свое время, а вы, вертухаи, спали на марксистско-ленинских подготовках. А конспекты вам зэки ушлые писали. И теперь обижаетесь на весь белый свет, на митинги с красными флажками бегаете: обобрали! прогнивший режим!
– Ну, насчет режима ты сам только что разорялся, – напомнил Самохин.
– Да я ж… не в том смысле!
– Да хоть в каком! – разозлился Самохин. – Ловко у вас выходит. Я, отставной майор, значит, люмпен, а ты, уголовник хренов, уважаемый гражданин!
– Друзья! Послушайте меня, друзья! – прервал их Новокрещенов. – Не время спорить! Жизнь… изменилась. Сейчас пора деловых людей, и здесь Федор Петрович, безусловно, прав. Поэтому давайте перейдем к нашему делу. А уж оно-то и впрямь благородное. Уверен, что против этого-то никто не возразит!
Федька крякнул, достал из кармана две сигары в кожаном футлярчике, протянул одну Самохину.
– И правда, Вовка, хватит лаяться. Того и гляди, помрем скоро, а все туда же… Отношения выясняем… Расскажите лучше, что вы надумали, как пацанчика пленного выручать будем?
– Я тут, кстати, о выборах вспомнил, – вежливо заметил Новокрещенов. – Факт спасения солдата… А я почти уверен, что нам это удастся… Так вот, этот факт, думаю, получит достойную оценку в прессе.
– Точно! – воодушевился Федька. – Ежели дельце выгорит, раззвоним по всем газетам, телеканалам – дескать, не очерствел душой известный бизнесмен Выводеров…
– И здесь выгоду нашел! Ну, жук, – попенял ему Самохин.
– А че добрым делам зря пропадать? За них даже в русских сказках награда полагается! А мы, как известно, рождены, чтоб сказку сделать былью. И сделаем! – развеселился Федька. – Ведь так, гражданин доктор?
Новокрещенов кивнул, изрек важно:
– Китайцы говорят: не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.
– Во, слышь, че интеллигенция говорит? – хлопнул по плечу Самохина Федька. – Ну, давайте, колитесь, чего вы напару накумекали?
Отставной майор со значением посмотрел в глаза Новокрещенову, и тот понял, изложил свой план так, что не коснулся мнимой болезни Самохина, разоблачения онкологов с их ложной диагностикой, и закончил следующим образом:
– Нам, Федор Петрович, ваше содействие только в одном понадобится. Надавить на администрацию учреждения, чтоб зэка в указанную мною больницу без задержки госпитализировали. А потом, когда доктора под мою диктовку ксиву составят, чтоб насчет актировки не манежили, а – сразу в суд… Да на судью тоже как-то воздействовать… в смысле срока рассмотрения документов, надо бы… Ну, а как чеченца актируют – я по опыту знаю, в зону его не повезут – на хрена им смертник, медицинскую статистику портить, так что из-под стражи освободят в больнице. – Тут мы его с Самохиным и встретим.
– А справитесь – вдвоем-то? Чечен, хоть и тихий, а все же не овца… Завалит вас обоих – вот те и операция, – скептически прищурился Федька.
– Еще третий будет, – пояснил Новокрещенов. – Оторвяга парень. Герой афганской и обеих чеченских войн. Он знает, как ихнего брата окоротить. Да и мы с Андреичем тюремное ремесло еще не забыли. Затарим чеченца так, что хрен найдут. И он хрен вырвется. А после начнем на солдатика нашего менять.
Федька поковырял задумчиво в зубах, сплюнул в сторону, покачал головой.
– Ох, чую я – не сносить вам голов. Не чечены их оторвут, так братва щукинская… несерьезно это все… самодеятельность. Я так не люблю. Работать надо профессионально, наверняка! Вам ведь бандиты будут противостоять. Славянско-чеченская группировка! А вы – любители. Боевиков по телевизору насмотрелись?
– Так другого-то выхода нет! – вставил словцо Самохин. – Да и не такие уж мы… любители. Два бывших майора, как-никак, и боевой ветеран-спецназовец.
– Ну, точно кино! – хохотнул Федька. – Великолепная семерка, вернее, блин, тройка. Два пенсионера и контуженый инвалид… Ладно. Валяйте. Чем смогу – помогу. Когда начнете?
– Хоть завтра. Если чеченец сегодня ночью закосит и его в больницу отправят, врачи встретят, как родного, – важно заявил Новокрещенов.
– Тогда действуй. Сейчас… – Федька глянул на толстые, похожие на банковский слиток золота часы. – Сейчас три пополудни. После отбоя зэк начнет в отряде визжать, по полу кататься. Часам к двенадцати ночи его в больницу доставят. Остальное – ваша забота.
Сообразив, что разговор окончен, Самохин озаботился:
– Назад-то нас отвезут? В город? А то я не знаю, как из этих краев выбираться.
– Какой базар, начальник! – всплеснул пухлыми руками Федька. – Отправлю в лучшем виде.
– Ты, Вовка, садись в машину, а мне с приятелем твоим посекретничать надо. Вольные-то врачи нынче знаешь какие? Сплошь неучи с дипломами за взятки полученными. А тюремный доктор – это ж спец на все руки! Глядишь, и подскажет, как с моей застарелой болячкой справиться.
Самохин кивнул, молча пожал протянутую на прощание Федькину руку и пошел, тяжело ступая, к машине, открыл заднюю дверь, цепляясь ногами, втиснулся на заднее сиденье. Он видел, как Федька толковал о чем-то с Новокрещеновым, оживленно жестикулируя, доктор слушал внимательно, согласно кивая. А закончив разговор, зашагал, воодушевленный, к машине. На беседу врача с пациентом, как подметил отставной майор, его общение с Федей Чкаловским похоже не было.
– Ну как, жить будет? – буднично спросил Самохин. И Новокрещенов, устраиваясь на переднем сиденье, ответил с характерным для докторов фальшивым оптимизмом:
– А то как же! И он жить будет. И мы с тобой тоже!
Но о сути разговора смолчал.
Глава 15
Всю последнюю неделю Ирина Сергеевна жила, не слишком осознавая происходящее вокруг. Зашел как-то Самохин, изобразил своей кирпично-красной, обгоревшей на солнце физиономией сочувствие, выслушал сбивчивый рассказ о знакомстве Ирины Сергеевны с депутатшей, покивал скорбно и, пробормотав что-то невразумительное, вроде: «Мы работаем… Ситуация не безнадежна… ждите», – удалился.