Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
– Шшш...
– произнес едва слышно, понижая тон и заставляя мужчину, невольно, самому замереть и прислушиваться к блондину. Кожа Куроро была огненной - будто кровь в его жилах кипела, и это было слишком опасно сейчас, пока аура мужчина не может защитить его плоть. Люцифер вдруг резко приблизил свое лицо к чужом, смыкая зубы в миллиметре от кожи мальчишки, но тот не дрогнул, не отступил. Обхватил руками чужое лицо, прижался к пылающему лбу, искусанными до крови марионеткой, губами. На шее мужчины бешено извивалась сороконожка, требуя последовать за Омокаге, уничтожить носящего на себе знак Паука - ауру Куроро превращенную в знак близости для столь разных людей.
– Вернись ко мне.
– Сдавленно произнес парень.
– Вернись.
– Его аура обняла сильное жилистое тело напротив, делясь спокойствием и забирая
– Не вижу, не слышу, не чувствую боли, - прошептал на грани слышимости свою мантру, спасавшую его разум все это время.
Голос мальчишки просочился в разум мужчины, распространяясь во тьме бешеного сумасшествия, как круги на воде. Он достиг плененного рационального центра и где-то внутри, демон, что жил этого человеческой жизнью, пробудился ото сна, в который его погрузило проклятье. Мышцы сократились снова, будто пытаясь перетереть в труху вековые деревья. Бешеное натяжение цепи, широкая усмешка... и резкое расслабление. А в тот миг, когда цепи чуть провисли, не успев натянуться обратно, мужчина выскользнул из своей тюрьмы, захватывая в плен тонкое тело напротив. Сжал с силой, отрывая от земли, заставляя привстать на носочки в разбитых вечерних туфлях. В руках Куроро, возник его артефактный клинок, однако блондину не страшно. Он хочет жить. Он не самоубийца. Но что-то внутри говорит - мужчина не тронет его.
"Смотри на меня" - шепчут чужие губы, и не подчиниться этому приказу нельзя - алые глаза распахиваются, являя миру сокровище невероятной красоты.
Омокаге бежит, не разбирая дороги, чувствуя ужас пополам с болью. Не так он представлял себе эту ночь. Мужчина считал, что она станет его триумфом, когда он сломает красивую куклу Саргатаноса. Вытащит из чужой памяти все те знания о древнем наречии, что туда заложены для развития, и тогда станет лишь вопросом времени, пока он нарастит силу, которой будут бояться все. Он поставит на колени других Мастеров, Риодан - и воскресит полноценно свою Ретц. Как бы ни была хороша Идеальная Копия - все равно она не живая. Игрушка, которую он создал в утешение для себя. Лишь бы у дурочки хватило соображения сбежать из особняка до того, как ее порвет на части это чудовище, уничтожившее столько его прекрасных творений. Было так сложно собрать информацию о способностях Пауков, тщательно замерить все их параметры, скопировать способности. И все это оказалось уничтожено из-за сучки Саргатаноса!
Прямо перед лицом мужчины резко раскрывается алый, будто вымоченный в крови, зонт. Он останавливается резко и отшатывается назад, глядя заторможено на причудливое изображение черепа, больше напоминающее пятно Роршаха.
– Фэйтан.
– чужое имя срывается с губ ругательством. Он ушел из Труппы Фантомов, перед тем как попытался стать учеником одного из Мастеров. Но после холодного отказа без объяснения причин, возненавидел их всех - надменных ублюдков, цепко держащихся за свои знания и не желающих признавать его достойным их мастерства. Последние годы, он сам собирал по крупицам драгоценные сведения, и ему удалось узнать еще несколько имен и лиц. В том числе - то, что коротышка из Риодана входит в верхний круг Мастеров теневого мира.
– Давно не виделись... мусор, - мужчина плавно отвел зонт, закрывающий почти всю его невысокую фигуру, чуть в сторону. Свет луны отразился в темных глазах причудливыми бликами, холодными и острыми, как клинок азиата, скрытый в рукояти привычного окружающим предмета повседневного обихода. Омокаге напрягся, готовясь снова вступить в бой, пусть и был изрядно ранен. У него не осталось никого из марионеток, но мужчина уже настолько обезумел, что готов был сражаться просто так, чем давно не занимался, предпочитая пользоваться чужими способностями.
– Кое-кто, хочет поговорить с тобой.
– Под банданой, Фэйтан улыбнулся тонко, его, нестареющее лицо, выглядело особенно жутко сейчас, от теней, отбрасываемых деревьями вокруг.
Мужчина отвел зонт еще немного дальше, открывая
– Ретц?..
– растерянно выдохнул Омокаге, не понимая, что здесь происходит. Малышка тихо всхлипнула и кинулась к нему. Он смотрел на Фэйтана, ожидая нападения со стороны мужчины, и потому, слишком поздно ощутил боль в подреберье. Острая, будто бритва, копия артефактного ножа Куроро, вошла ровно под нижнее ребро, глубоко в тело. Руки куклы - тонкие, аккуратные - они с нечеловеческой силой протолкнули его внутрь, и длины лезвия хватило достать до самого сердца. Девочка была покрыта сама аурой Омокаге - она прошла чужое Тэн легко, ведь сама являлась частью творца. Мужчина даже не сразу понял произошедшее. Лишь, когда к горлу подступила кровь, и ноги отказались держать его, мужчина, наконец, моргнул заторможено. А затем рухнул на землю. Он хотел сказать что-то, но девочка, упавшая вместе с создателем на землю, с неожиданным проворством села оказалась сверху и всем весом навалилась на нож, заставляя того, кого считала старшим братом, замолчать навсегда. Он перестал быть ее старшим в тот момент, когда решил опуститься до сексуального насилия над своим противником. А может и раньше - когда предал тех, кто принял его в свою семью.
– Прощай...
– выдохнула, чувствуя, как ее тело покидает чужая аура. Руки и ноги налились свинцом, голова закружилась от слабости. Ретц так давно не чувствовала ее - ведь она была всего лишь куклой. Но девочка не упала на чужое окровавленное тело - ее подхватили сильные руки невысокого мужчины в виниловом плаще.
– Фэйтан?
– голос тоже начал сдавать, и был едва слышим. Малышка приподняла руку с трудом, прикасаясь к лицу азиата.
– Ты сделала все правильно, - он усмехнулся, скупо, но искренне. Перехватил марионетку удобнее, отворачиваясь от остывающего быстро трупа. Мужчина действительно считал мужчину мусором - а от подобных отходов избавляются без малейших сожалений.
– ...побудешь со мной, пока я не усну?
– тихий вопрос влился в шорохи ночного леса, как много лет назад, когда они путешествовали по всему миру. Древние храмы, яркие города, заброшенные пустоши и заливные луга - не было разницы, где именно устроиться на ночлег. Ретц оставалась с тем из Пауков, кто не был занят, уходя от постоянно раздражающегося и что-то делающего брата. И эта фраза звучала из раза в раз, сначала заставляя удивляться, что кукла может, не только есть, но также спать и видеть сны. А затем все привыкли, принял малышку в свою семью.
– Конечно, - скупо произнес мужчина.
– Закрывай глаза, - он растворился в ночи со своим хрупким грузом, зная, что у босса с Курапикой все так же в порядке, ощущая это, по переливам чужой ауры за спиной.
Куроро пришел в себя очень быстро, успокаивая внутреннего демона, чуть ослабляя хватку на чужих плечах, итак покрытых синяками, не только от его прикосновений, но и от жестких рук марионетки с его лицом. Губы Курута похожи на изорванные алые лепестки - они кровят от укусов, наверняка саднят, но мальчишка улыбается, увидев, как демон снова приобретает человеческие черты. Неуловимо меняется выражение глаз, крохотные мимические морщинки. Бунтующая аура улегается внутри тела, больше не пытаясь вырваться на свободу, смиряясь с временным заточением.
– Глупая, маленькая принцесса, - бархатный голос, прохладным шлейфом ложится на плечи и, как по волшебству, стихает любая боль в теле, даже разбитые руки и ноги отходят на второй план. Курапика заставляет, наконец, исчезнуть свою цепь, он чувствует себя опьяневшим от нового мира, который снова может видеть, от мужчины рядом, и от чужой холодной сдержанной осторожности, с которой Куроро приподнимает его над землей, несет в машину, припаркованную перед домом, среди десятка похожих. Пытающийся сказать что-то охранник, оказывается вырублен одним точным ударом в подбородок, и они добираются спокойно до украденного автомобиля. Черный внедорожник распахивает двери гостеприимно, будто ждал их. Мужчина отпускает свою драгоценную ношу на соседнее от водительского, сидение. На серой поверхности асфальта, остаются лишь сброшенные Курапикой туфли со сломанными каблуками, не выдержавшим такого "активного" вечера.