Не возжелай мне зла
Шрифт:
Подъезжаем к дому, и она пулей выскакивает из машины.
— Чур я первая в душ!
Бежит наверх, а я, пользуясь моментом, увлекаю Робби на кухню.
— Послушай, Робби, ты знаешь одну девочку, Тесс Уильямсон?
Прежде чем ответить, он наливает стакан молока и, не торопясь, выпивает.
— Не помню, кажется, нет, а что?
— У вас в школе нет такой?
— В нашем классе точно нет. И в параллельных тоже. — Достает пакет с хлопьями, грязной рукой берет пригоршню, сует в рот и принимается быстро жевать. — А как
— Невысокая. Пухленькая. Каштановые волосы, тусклые синие глазки. Лицо невыразительное, даже сказать нечего.
— Значит, я ее вряд ли заметил бы?
— Может, ты чем-то обидел ее, нагрубил или еще что?
— Интересно как, если я ее не знаю?
— Она приходила ко мне на прием. Прикинулась больной. — (Он перестал жевать.) — Все это очень подозрительно, — хмурюсь я. — Мне кажется, она что-то знает.
— А-а-а! Понял! — Он тычет в меня пальцем. — Думаешь, ты мисс Марпл!
Эта мысль забавляет его, он громко смеется, и изо рта на пол летят хлопья.
— Робби!
— Осталось раздобыть такую же сиреневую кофту! И коричневые туфли со шнурками. И дело в шляпе!
Гляжу, как Бенсон подбирает с пола хлопья.
— Очень смешно, ха-ха-ха. — Достаю из сумки мобильник, проверяю, нет ли сообщений. От О’Рейли все еще ничего. — Я просто хочу, чтобы дело поскорей закрыли. Надеюсь, ты тоже.
— Возможно, его никогда не закроют, — пожимает он плечами.
Смотрит на меня так, что мелькает мысль: а быть матерью не так уж и плохо. У него такой добрый, такой снисходительный взгляд, сразу видно, он меня очень любит.
— Ну, мам, я серьезно, хватит уже беспокоиться. Подумай о своем здоровье.
— Спасибо, милый, мудрые слова, но любой тебе скажет: как только у тебя родится ребенок, со спокойной жизнью можешь распрощаться.
Дай волю Лорен, она бы из машины не вылезала.
— Фантастика! — то и дело повторяет дочь громким шепотом.
Ди-ви-ди здесь, конечно, нет, мини-бара тоже, зато сиденья из натуральной кожи, тонированные стекла, и вообще автомобиль классный, ее мамочке, да и папочке тоже, такой и не снился.
— Нас никто не видит, а мы видим всех!
Она расправляет платье на коленях. Оно из светло-малинового шифона с блестками по подолу.
— У меня никогда не было такого наряда! Эмбер тоже говорит, что такой красоты в жизни не видела. — Лорен смотрит на Робби и улыбается. — И ты, Робби, такой у меня красивый сегодня. Даже на брата совсем не похож. Не узнаю. — Он хочет стукнуть ее по голове, но она уворачивается. — Не тронь прическу!
Церемония идет в городском Зале собраний, и когда мы вылезаем из машины, приходится позировать фотографу из «Эдинбургского курьера».
— Ну надо же, мы теперь знаменитости! — пищит Лорен.
Ее энтузиазм столь заразителен, что мы все трое смотрим в объектив камеры с улыбками до ушей.
В большом танцевальном зале, метров пятьдесят в длину, с высокими, выходящими на улицу окнами, собралось не менее трех сотен гостей. Помещение покрашено в два оттенка синего, двери и балясины галереи белые с золотым карнизом. С потолка свисают три массивные люстры, зеркала с обеих сторон до бесконечности множат их отражения.
— Прямо дворец какой-то, скажи, мам?! — восклицает Лорен.
— Настоящий праздник, — отзываюсь я.
Подбегает глава нашего центра Мартин Тримбл.
— Ну, наконец-то! Приветствую всех вас! Прекрасно, прекрасно выглядите. — Он заглядывает мне в глаза. — Лив, надо поработать с гостями. Я только что видел Уильяма Нэша, он вошел в гостиную в другом конце зала. — Мартин часто дышит, явно возбужден, вокруг столько богачей, самое время обеспечить центр финансированием. — Слушай, возьми на себя Нэша, а я пойду поищу Элизабет Аптон, хорошо? Мне говорили, она спит и видит, как бы вложить деньги в какой-нибудь благотворительный фонд.
— Будет сделано, — отвечаю я.
Уильям Нэш — владелец нескольких загородных складов с пиломатериалами и, по слухам, тоже мечтает поучаствовать в каком-нибудь добром деле. Гляжу на Робби, потом на Лорен.
— Значит, так, — стараюсь я говорить как можно громче, чтобы слышно было в этом гаме, — слушайте оба. Мне надо кое с кем пообщаться. Пригласительные читали? Там написано, что тут где-то кормят и поят, в отдельных помещениях по обе стороны зала. Двигайте туда, ешьте, пейте и обязательно держитесь вместе. — Я многозначительно гляжу на Робби. — А ты ни в коем случае не оставляй свои напитки без присмотра.
— Мам, да здесь-то что со мной сделается?
— Береженого Бог бережет. — Я целую его в щеку. — И присматривай за сестренкой.
Провожаю их взглядом, Лорен скачет чуть не вприпрыжку, Робби идет неторопливо, словно прогуливается по пляжу. На глаза наворачиваются слезы. Как все-таки я их люблю!
Уильям Нэш оказывается человеком более чем сговорчивым, он охотно переходит на тему пожертвований на деятельность нашего центра, я кратенько рассказываю, чем мы занимаемся, какие отделы больше всего нуждаются в финансировании.
— Я работаю в клинике два раза в неделю, — сообщаю я ему. — Много времени у меня уходит на то, чтобы определить, к какому специалисту направить пациента. Можно было бы нанять оплачиваемых врачей на неполную рабочую неделю и обеспечить диспансерное обслуживание, ведь клиенты частенько пропадают — уходят, и все, ни слуху ни духу.
Он соглашается — это, пожалуй, правильный и эффективный способ потратить деньги. Мы говорим еще немного, потом я перехожу к другому спонсору и еще к одному, так пролетает час, и я понимаю, что самое время перекусить. Повсюду снуют официанты с шампанским, но от него уже в животе булькает. Гляжу по сторонам, вижу Робби и Лорен, они и еще парочка подростков радостно направляются к буфету. Я оказываюсь на другом конце длинного стола, выбираю пару пирожков и блинчик с копченой семгой, кладу себе на тарелку. Последний год я редко и неохотно выбираюсь на сборища, на которых остро чувствую отсутствие рядом Фила, такое ощущение, будто я за рулем машины, у которой отвалилось колесо, а без него далеко не уедешь. Но сегодня я совсем не замечаю, что Фила нет. Какой прогресс! Не могу сдержать довольную улыбку.