(Не) Все могут короли
Шрифт:
— Отец как обычно во дворце дожей?
— Всё верно сеньор Витале.
— Хорошо, благодарю, — кивнул я, отпуская его выполнять свои обязанности.
Охрана занесла меня внутрь, и тут же навстречу выбежала счастливая и радостная Роксана, махая мне ДВУМЯ руками.
— Сеньор Витале! — она подбежала и упала на колени, — какое счастье, вы вернулись!
Я молча протянул руку к её худой и тонкой конечности, и она поняв, безропотна дала её ощупать.
— Кто врач? — я поднял на неё взгляд, поскольку работа была выполнена хорошо, просто удивительно
— Ой, сеньор Витале! — всплеснула она руками, — это всё Мария и хозяйка мне помогли! Оказывается в Барселоне, проживает великий врач-иудей, по имени Шешет Бенвенисте. Слава о котором идёт не только по христианским землям, даже сарацины приплывают, чтобы лечиться у него, представляете?!
— Ты к сути переходи, — проворчал я, отпуская чужую руку.
— Ну вы же сами позволили мне тратить деньги на лечение, и найти врача, — девушка выжидающе посмотрела мне в глаза, на что я кинул.
— Так вот, Мария написала ему письмо, и этот доктор согласился меня принять, так что всё что оставалось, узнать когда одна из галер вашего дома идёт в Барселону. Хозяйка была так добра, что не только сказала, кто и когда поплывёт в Арагон, но и попросила капитана позаботиться обо мне. Оставалось лишь оплатить свой проезд туда и обратно, а также проживание там в течение месяца, доктор же всё сделал совершенно бесплатно! Так что всё произошло только благодаря Марии и графине!
— Мария — это которая Амира? — вспомнил я, каким именем крестили иудейку.
— Сеньор Витале, она же теперь христианка, так что я и все в доме называем по её новому, правильному имени, — снова смутилась Роксана.
— И ты не побоялась одна, проплыть в другой город? — удивился я больше этому, чем её ожившей конечности.
— Боялась, — призналась она, — но ещё больше я хотела снова стать нормальной, это и вера в то, что руку можно вылечить, помогли мне выдержать плавание, а потом и весьма болезненное лечение.
— Ну и отлично, — я покачал головой, запоминая имя этого чудесного доктора, — тогда помыть меня, переодеть и подготовить к выходу.
— Вы ведь только вернулись сеньор Витале, — она всплеснула руками, — может стоит набраться сил?
— Может стоит дать тебе десять плетей? — вопросом на вопрос ответил я, и девушка моментально закрыла рот и побежала звать слуг, чтобы вскипятили воду, для моего мытья.
— Распустились тут, — проворчал я.
Глава 31
Когда я собирался покинуть дом, меня перехватила улыбающаяся мама.
— Витале, сынок, — она подошла ближе, — что это было за ещё «будущая невеста»? Это ведь французская принцесса! Дочь короля Франции!
— Угу, — я удивлённо посмотрел на неё, — ты же хотела, чтобы я нашёл себе кого-нибудь, вот я и нашёл. Что плохая кандидатура?
Мама тяжело вздохнула, выдохнула и махнула рукой.
— Ладно, потом это обсудим. Но тебе не кажется, что меня хотя бы стоило поставить в известность, о том, что к нам прибудут такие гости?
— Мам, ну когда? — я пожал плечами, — все
Она задумалась и стала серьёзной.
— Пожалуй ты прав, я об этом как-то не подумала.
— Так что, я конечно тоже буду тебе помогать развлекать их, но недолго, так что пожалуйста, это очень серьёзное дело. Отец в курсе.
— Энрико тоже в этом замешан? — удивилась она.
— Да, — не моргнув глазом соврал я, ведь примирение Франции и Англии было обязательной частью плана по Четвёртому Крестовому походу, так что получается косвенно он и в этом участвовал.
— Хорошо, если это так важно, я сама займусь гостями, — покивала она.
— И да, мам, пожалуйста никаких посторонних в доме, в ком ты не уверена, их жизни сейчас важнее даже моей.
Графиня покачала головой, но заверила, что усилит охрану и сократит посещение дворца даже знакомых нашего рода, которых можно будет спровадить, не нанеся при этом обиды. Я поблагодарил её и показал нести к лодке, поскольку скорее собирался посетить четыре места: дом Франческо, верфи, дядю Джованни и конечно же место строительства собора.
— Можно я с вами, сеньор Витале, — рядом со мной появилась Роксана, готовая делать что угодно, лишь бы быть рядом. Подумав, я кивнул, лишняя помощь мне никогда не помешает.
Радовался я одиночеству недолго. Новость о том, что я объявился в городе, стремительнее молнии облетела окрестности нашей «большой деревни» и не успел я прибыть к пристани дома Бадоэр, как столкнулся там с лодкой сеньора Франческо, который оказывается собирался ко мне сам, едва узнав, что «Елена» бросила якорь на пристани верфи.
— О, отлично, что вы одеты сеньор Франческо, — тепло поприветствовав его, я пригласил показать мне Арсенал, чтобы посмотреть, как идёт строительство корабля. Он предложил перебраться в его лодку и паланкин, для удобства, что я и сделал. Когда гребцы оттолкнули плавательное средство от причала и направили нас в нужную сторону, он продолжил разговор.
— Витале, я конечно не могу говорить тебе такие слова, как «доверие» и «причастность», но поумерь пожалуйста пыл своих иудеев? Всю душу из моих людей вытрясли, чтобы они отчитывались за каждый проданный килограмм специй.
— Так, сеньор Франческо, вы тоже себе наймите их, пусть и отчитываются собратьям, чего вы один всё тащите на себе? — новость о том, что мой контроль работает, меня безусловно обрадовала.
— Мне, Франческо Бадоэр, нанять на работу иудея? — изумился он.
— Гордыня в вас говорит, сеньор Франческо, — мягко улыбнулся я ему, — главный грех из десяти. Ещё апостол Павел говорил: — «И нет уже ни грека, ни иудея, ни обрезанного, ни необрезанного, ни варвара, ни скифа, ни раба, ни свободного, но все и во всем Христос».