Не введи во искушение
Шрифт:
От командующего Петроградским гарнизоном Краснов узнал, что Третий конный корпус планируется отправить в район города Острова, где корпус войдёт в состав 5-й армии и будет в резерве командующего.
И ещё Краснов узнал, что Совет солдатских и рабочих депутатов Петрограда выразил недовольство руководством Третьего конного корпуса и в этом получил поддержку командующего Северным фронтом Черемисова.
Корпус был переброшен в район города Острова и размещён по окрестным деревням. Вскоре поручик Матушевский прибыл к генералу Краснову от имени Совета солдатских и рабочих депутатов. Он заявил,
У Матушевского и Краснова за ужином состоялся разговор. Член Совета убеждал генерала в правоте взглядов Ленина и Троцкого...
— За ними не посмеют не пойти, — говорил Матушевский. — Когда будет нужно, Троцкий поставит гильотину на Александровской площади и будет рубить головы всем непокорным... Вы ведь помните уроки Французской революции? На эшафот поднимались представители всех классов. Гильотина рубила головы и контрреволюционерам, и ортодоксам.
Краснов усмехнулся:
— Но я помню и другое. История не прощает бессмысленного кровопролития. Спустя некоторое время палачи сами взошли на эшафот.
Матушевский внимательно посмотрел на Краснова:
— В вашем лице, генерал, большевики будут иметь Серьёзного противника...
Шандыба заканчивал последние процедуры. Голова заживала, рана постепенно затягивалась. Молодой организм побеждал болезнь. Но в последнее время Иван постоянно спрашивал себя — а не окажется ли он дома в тягость родителям?
Шандыба прогонял эту мучительную мысль. Нет, Когда он доберётся домой, то окончательно выздоровеет. Непременно станет пахать землю, убирать хлеб, косить траву...
Ночами Иван пробовал пальцами затянувшуюся рану и успокаивал себя словами матери, которая часто говорила: ничего, до свадьбы заживёт...
Шандыба понимал, что в семье Савостиных он лишний рот. Хотя ни Савелий Антипыч, ни Матвей ему о том ни разу и словом не обмолвились.
Доходили слухи, что на Питер движутся казачьи части, что вот-вот ворвутся «дикая» дивизия и дивизия генерала Крымова. Что между Керенским и Корниловым идёт борьба за власть. Потом пошли разговоры, что Керенский одолел Корнилова, что командующий Третьим конным корпусом генерал Крымов застрелился, а корпус принял генерал Краснов.
Для Шандыбы это известие было неожиданным. Неужели это тот самый Краснов, который командовал полком, где служил он, Шандыба? И, которого он, ещё мальцом вёз из Вёшек в Миллерово?
Иван рассказал о том Савелию Антипычу и Матвею. Помянул и то, что свой первый Георгиевский крест получил из рук полковника Краснова. В ответ Матвей ехидно заметил:
— Крестный твой себя ещё покажет...
Однажды Матвей воротился домой поздним вечером и, умываясь, сказал Ивану:
— Всё, Ванька, хватит тебе отлёживаться. Завтра идём, буду знакомить тебя с моими товарищами.
Что корпус растаскивают по частям, Краснову стало ясно давно. И от этого ему, человеку, много лет проведшему в армии, было страшно. Пособником же растаскивания являлся командующий Северным фронтом генерал Черемисов.
6 октября он потребовал от Краснова выделить две сотни казаков и два орудия в Старую Руссу, две сотни и два орудия в Торопец и две сотни и два орудия в Осташков.
Краснов попытался противостоять тому, но успеха не имел.
Расчленение корпуса продолжалось. 8 октября от Краснова потребовали отправить два полка в Ревель. Это делалось под предлогом опасности наступления немцев.
Не успел Краснов исполнить этот приказ, выделив 13-й и 15-й полки, как потребовалось послать ещё один полк при двух орудиях в Витебск. Туда выступили приморские драгуны. Накануне исполком их солдатского комитета заявил, что в роли жандарма полк выступать отказывается, но не будет пособничать германцам и не допустит ни братаний, ни дезертирства. Полк будет всячески охранять граждан города от грабежей и насилия.
21 октября шесть сотен и четыре орудия ушли в Боровичи, где солдаты убили начальника гарнизона и Командира полка и устроили настоящий мятеж. Краснов выделил на подавление этого мятежа Уссурийский дивизион и часть амурцев.
В результате в корпусе остались шесть сотен 9-го Донского полка, а от Уссурийской конной дивизии шесть сотен Нерчинского полка и две сотни 1-го Амурского полка.
Не лучше обстояло дело с артиллерией. Из двадцати четырёх орудий оставалось двенадцать, да ещё четыре орудия 1-й Амурской казачьей батареи.
Итак, грозная сила в пятьдесят казачьих сотен, угрожавшая Петрограду, сведена была к минимуму: восемнадцать сотен из разных полков.
Приказы же следовали один за другим и часто противоречили друг другу. 23 октября предписывалось передвигаться в район Старого Пебальга и Вендетты в распоряжение командующего армии. Не успел генерал Краснов начать передислокацию, как 24 октября за подписью Керенского была получена телеграмма срочно направить в Петроград Донскую дивизию на подавление готовящегося большевистского переворота.
Краснов отдал распоряжение вернуть в Лугу тех донцов, которые ранее были отправлены в Ревель и Новгород. Сосредоточив в Луге всю Донскую дивизию, он решил двинуться на Петроград походным порядком, не связывая себя железнодорожным путём.
Но не успела Донская дивизия приготовиться, как Краснову стало известно: Временное правительство низвергнуто, большевики Ленина и Троцкого взяли власть.
Тут перед Петром Николаевичем встал вопрос: как быть? Приказ принять Третий конный корпус у Крымова он получил ещё от Корнилова. Приказ он выполнил. Но главкомверхом стал Керенский. Краснов подчинился Керенскому: на него он возлагал надежды по восстановлению дисциплины в армии, наведению в ней порядка. В большевиков, в ленинскую демагогию Краснов никогда не верил. Пётр Николаевич убедился, что обещание мира, земли лишь разлагает солдат, делает их пацифистами, готовыми бросить оружие и разойтись по домам. Это в первую очередь и заставило генерала Краснова изначально сделаться ярым противником большевизма.