Небесные
Шрифт:
Сутулый продолжал относиться к Кариму с подозрением. Казалось бы, Карим уже сотни раз продемонстрировал истинный пример верности и честности, но нет - если он оказывался в радиусе десяти метров от благородного, как меж лопаток ему вгрызался прочный взгляд, степень любви и дружественности в котором сводилась к нулю. Порой это бывало даже забавно. Когда Карим не загонял лошадь в поисках диковинок, он доводил сутулого до белого каления. Сделать это было так же легко, как понравиться девице. Достаточно было не отходить от благородного, засыпая его вопросами, на которые тот отвечал с поражающим терпением, пару раз положить руку на пустую пазуху, и скрывать своего собеседника из поля зрения сутулого, заслоняя спиной обзор.
– Не стоит выводить его из себя, - сказал однажды благородный.
– Чтобы не избавиться от тебя прямо сейчас, его останавливает лишь то, что ты напрямую связываешь нас с Кноттом, в противном случае ты бы уже лежал в каком-нибудь лесочке с распоротым животом.
– Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, мой господин. Вы считаете, я вывожу его из себя? Что заставило вас так думать? Если я навел вас на подобную мысль своими действиями, то спешу
– Ты мастер говорить, но будут моменты, когда слова тебе не помогут. Я прошу тебя: попридержи свой пыл, не лезь на рожон.
– Кажется, мой господин не верит мне. Что ж, чтобы его успокоить и показать расположение к господину сутулому, я сделаю ему подарок, о котором меня просили многие.
– Что же это за подарок?
– О, всего лишь продолжение истории. Господин Агор!..
Под треск костра Карим поведал продолжение истории:
– Прихотью судьбы я оказался в Баль-Гуруше. В карманах моих было пусто, но добрые люди дали приют и работу, и я стал вести такую же праведную жизнь, как вел до этого. Я довольствовался подобной жизнью ни много ни мало, как шесть месяцев. Спустя полгода после моего прибытия в столицу, хозяин отправил меня с поручением к знатному купцу. Когда я услышал имя, сердце мое забилось быстрее - то было имя погибшего брата моей сударыни! Пребывая в полной растерянности, я отправился по указанному адресу - и что я вижу? В огромном, богато обставленном доме, пользуясь добром невинно убиенного, восседает предатель, коему я поклялся отомстить! Вне себя от охватившей меня злости я набросился на негодяя, но тот, окруженный стражей, велел меня схватить и бросить в тюрьму. Позже, оказавшись за решеткой, я заново перебрал в уме события той роковой ночи. Стало мне ясно, отчего этот мерзавец, притворявшийся стражником, вернулся за своими жертвами - вырвавшись из окружения, молодой купец унес с собой и грамоту, составленную отцом, грамоту, за которой и охотился подлец. Заполучив ее, наконец, в свои руки, предатель отправился в столицу и стал жить под чужим именем, получая блага, предназначенную не ему. Сердце мое требовало мести. Покинув стены тюрьмы, я прямиком отправился к уже знакомому дому, намереваясь вонзить в грудь подлеца кинжал, но, неожиданно для себя, столкнулся с юнцом, тем самым юнцом из отряда, выжившим во время нападения. Возблагодарив небеса за подарок, мы объединили усилия. Так же, как и я, этот малый имел несчастье убедиться в неэффективности опрометчивых действий. Вместе мы составили план. Для того, чтобы вывести обманщика на чистую воду, нам требовался один человек. На наше счастье, он как раз был в пути.
– Что за человек?
– Не все сразу, мой нетерпеливый господин. Мы пустили по городу слух, что в стенах города, притворяясь благопорядочным гражданином, живет мерзавец, чьи руки по локоть в крови. Люди всколыхнулись, всех невероятно заинтересовало, чей сосед -душегубец. В назначенный день и час на городской площади мы пообещали раскрыть его имя. Однако слухи дошли и до предателя. Надеясь избавиться от нас, мешающих вести ему спокойную жизнь, украденной у другого, он подослал к нам убийц. Нам пришлось принять вызов, я был ранен, досталось юнцу, но бой был за нами. Мы скрылись в укромном месте и принялись зализывать раны. Меж тем, подлец, уверенный в нашей смерти, совершенно успокоился, и продолжил наслаждаться собой как ни в чем не бывало. Меж тем, вскоре должна была состояться его свадьба со знатной боярыней, девицей невинной и прекрасной как утренний рассвет. Преисполнившись жалостью к беднягжке, мы принялись действовать с удвоенной силой. За день до свадьбы я проник в дом мерзавца, переодевшись слугой. Найдя платье, в котором обманщик собирался вести под венец невесту, я малость поколдовал. В это же время юнец распускал слух, что завтра, на свадебной церемонии, которая состоится на главной рыночной площади, честные жители, наконец, увидят того негодяя, о котором так много слышали. Наступил назначенный день, и сердца всех жителей Баль-Гуруша забились в унисон. На главной площади было не протолкнуться: всем не терпелось увидеть мерзавца. Прибыл и подлец со своей невестой. Дождавшись, когда начнется церемония, юнец вскочил на помост и крикнул, что сегодня сам Ярок укажет на безжалостного убийцу, обагрит его одежду кровью и положит злодеяниям, свидетелем которых он является сам, конец. Не успел он договорить, как одежда мерзавца окрасилась в ярко-красный цвет. Все ахнули - то был жених! В этот самый момент подоспел и человек, коего я уже упоминал ранее, но не пожелал раскрыть его личность. Он явился на площадь в окружении множества людей, сетуя на то, что собственный сын не пригласил его на свадьбу, о которой он узнал лишь из письма старого друга. Мерзавец побледнел - перед ним стоял отец несчастного молодого купца и моей возлюбленной барышни, - и вознамерился бежать. Я заступил ему дорогу, не давая уйти от заслуженного правосудия. Он попытался пробиться с боем, но его тотчас схватили и представили на суд убитого горем отца, который признал в "сыне" стражника. Мерзавец во всем сознался и слезно просил прощения. Дождавшись оглашения приговора - пожизненная добыча соли в Песчаном море - я покинул город. У ворот Баль-Гуруша мы расстались с юнцом, и каждый со спокойным сердцем отправился своей дорогой.
– Что же сталось с несчастным отцом? Разве за подобную услугу не принял в свою семью?
– Так получилось, что барышня моя оказалась несколько ветрена, и в момент свадьбы мерзавца уже счастливо нянчила троих детей. Старик же купец велел обязательно заглядывать в гости, если окажусь в тех краях, - Карим уже давно понял, что люди любят счастливые
Каждый день приближал их к Каборру. Настал момент, когда в одиночестве поднявшись на очередной холм, Карим увидел на равнине два выстроившихся друг напротив друга войска. В тот же миг голодный элементаль устремился вниз. На несколько мгновений огромное гибкое тело его обрело видимость и внезапно заискрилось на солнце. Карим ринулся следом.
ГЛАВА 17
Хард хищно раздул ноздри, втянул холодный, чистый, колючий воздух; тот заполнил легкие, паром вырвался обратно, инеем осел на усах и бороде. Каждая клеточка могучего тела звенела от радостного возбуждения, рвалась в бой. Холода не замечал, находил в нем стимул для движения и жизни, вызовом кипящей крови, бьющейся в венах и артериях. На посиневших солдат смотрел снисходительно, с неожиданным для самого себя презрением. Кавалерия в облачках тумана еще выглядела достойно, а вот пехота представляла собой жалкое зрелище: сплошь в поддетых под доспехи обносках, с влажными носами, ледяные копья держат самыми кончиками пальцев. Огненная речь Маловера не произвела на них должного эффекта. Будь это любой другой бой, Хард бы давно взъярился, но сегодня особенный день. Сегодня закончится хаос, из-за которого его душа потеряла покой. Он по привычке обернулся к Кругу, но вместо мягкого понимающего взгляда столкнулся с жестким Рагона. Мгновенно возникла пауза. Часть его вновь разозлилась на Круга, посмевшего умереть столь нелепо и бессмысленно - смертью, которой не желал для себя ни один командир. Другая его часть привычно напряглась при встрече с Рагоном - ведь отец предупреждал, что его стоит остерегаться в первую очередь. Однако, чего стоят слова отца сейчас, после всех событий, обрушившихся на его безмятежную голову? Рагону досталось больше всех, этого Хард при всей своей враждебности не может не признать. И не может не восхищаться стойкостью, с которой тот принял вести из столицы.
Сообщение Рагону от Коэн - Хард так и не смог взять в толк, почему Рагону написала она - ненадолго опередило сообщение Маловеру. Генерал собрал их в палатке. По мрачному, неподвижному его лицу было трудно что-то сказать, и Хард забеспокоился, что с наследником Раймондом что-то случилось. Но, как выяснилось, Маловер собрал командиров по другой причине. Первый советник Самаах казнен, признанный виновным в государственном преступлении, а, значит, Рагон - сын предателя.
До самого горизонта равнина усеяна ровными рядами солдат. Позади Харда свирепо полощутся на ветру флаги. Их все еще немало - доказательств верности стратегии старшего принца. Мощное их хлопанье внезапно добавляет Харду еще больше уверенности, хотя куда уж больше? Ветер стихает, ненадолго воцаряется относительная тишина, во время которой становятся слышны разговоры. Хард смотрит на говорящих - те мгновенно становятся ниже ростом, но ничего не говорит. Не сегодня. В отличие от риссенцев, сарийцы вовсе не выглядят измученными. Скорее разозленными. Они подобраны, неприятельская непогода их не трогает, на лицах - желание разметать врагов, втоптать в землю. Хард находит взглядом Бастина. Тот в окружении своих командиров, отдает последние указания. Поза сытая и уверенная, в мыслях генерал уже давно отплясывает на королевском балу. Интересно будет на него взглянуть, когда Риссену на помощь придет подмога из Кнотта. В том, что та прибудет с минуту на минуту, Хард не сомневается. Если кому и под силу призвать столь мощную державу, так только Раймонду. Хард не задается вопросом, что будет дальше. Что потребует взамен вмешательства Кнотт, откуда брать средства на разработку металлов в Скалистых горах, как восстанавливать утраченные политические отношения и где искать новых торговых партнеров - его это не заботит. Он знает лишь, что предстоит много работы, но его это не пугает. Он готов сеять смерть тогда, когда этого от него потребует его король. Конь под ним тихо ржет. Наклонившись, Хард треплет его по холке. За сарийскими спинами - склоны, пока пустые. Скоро они выпустят из своих стылых внутренностей кнотткие копья и мечи. Мгновение, когда это произойдет, навеки войдет в историю. Он впитывает каждый момент всей кожей, дома непременно расскажет отцу и Коэн, свидетелем какого эпохального события ему довелось стать. Хард неловко трет раненую ногу. Рана зажила не до конца и все еще ноет. Ему потребуется много упорства и прилежания, чтобы залечить ее полностью.
Младший наследник, должно быть, счастлив, услышав известия о старшем брате. Последние несколько месяцев он может списать на кошмарный сон и вернуться к своим картинам, в которых жизни больше, чем в нем самом. Однако, младший принц отнюдь не выглядит счастливым. Он сосредоточен, мягкий подбородок ожесточился, пухлые губы сжаты в тонкую линию, глаза сужены. Хард невольно задумывается о том, что чудесное спасение старшего брата не вызывает в младшем наследнике той эйфории, какую должно бы, однако тут же выкидывает нелепую мысль из головы.
Маловер трогается, выезжая на нейтральную полосу. Порга подает Харду знак, и Хард скачет вслед за генералом. Бастин трогается навстречу, справа от него - сарийский командир. Приблизительно на середине они сталкиваются, осаживают коней. Хард заранее предвкушает забаву.
– Господин Маловер, для меня большая честь видеть вас в полном здравии, - заявляет Бастин, - это сделает победу над Риссеном в два раза слаще.
– Как бы вам, господин Бастин, не подавиться, - любезно откликается Маловер, - я имею обыкновение застревать в горле.
Хард задумался: если наступит день, когда он поведет за собой собственное войско, и вот так вот столкнется с неприятелем до битвы, будет ли он так же находчив с ответами, как Маловер? Не будет ли выглядеть посмешищем, не сумев связать и двух слов?Косноязычие - вот, что может доставить ему в будущем проблемы. Впрочем, решение пришло тут же - надо просто отрезать врагу язык, едва тот откроет рот.
– О, - Бастин широко улыбается, - если вы про генерала Андамана, то он всегда отличался большим аппетитом и маленьким ртом.