Нечто подобное
Шрифт:
— Да, — медленно и очень осторожно сказал Винс. — Но… — Он засомневался. Очевидно, что если Чак собирался иммигрировать, он уйдет с работы; вряд ли он возьмет ее с собой. Чего же хочет Карп? На всякий случай лучше ничего не говорить. — Но… хм-м…
— Он может вас туда устроить? — спросил Карп.
— Вы хотите сказать, — предположительно, в принципе? — моргая, спросил Винс. — Как посетителя? Или вы хотите сказать?.. — Он почувствовал, как в нем растет опасение по мере того, как холодные голубые глаза старого немецкого эрзац-промышленника вонзались в него. — Я не вполне понимаю, герр Карп, — пробормотал он.
—
Винс уставился на него.
— В чем дело? — спросил Карп.
— Я… удивлен, — еле произнес Винс.
— Как только Фрауенциммер возьмет вас, проинформируйте меня; ни с кем, кроме меня, не разговаривайте об этом. — Карп быстро ходил по устланному коврами кабинету, яростно почесывая нос. — Мы скажем вам, что делать дальше. Пока все, герр Страйкрок.
— Имеет ли значение, что я буду там делать? — слабо спросил Винс. — Я хочу сказать, важно ли получить какую-то конкретную должность?
— Нет, — сказал Карп.
Винс вышел из кабинета, дверь тут же закрылась за ним. Он стоял в коридоре, пытаясь собраться с мыслями. Боже, подумал он. Они хотят, чтобы я подбросил мину замедленного действия Фрауенциммеру, я знаю. Саботаж или шпионство — что-то из двух, в любом случае что-нибудь незаконное, что-нибудь такое, за что меня схватит НП, меня, а не Карпа. К тому же предприятие моего собственного брата, сказал он про себя. Он почувствовал себя абсолютно бессильным. Они могли заставить его сделать все, что они захотят, им надо было всего лишь указать ему одним движением мизинца.
И я сдамся, понял он.
Он вернулся в свой кабинет, закрыл дверь и сел, дрожа, в кресло. Так, один, он сидел за столом, куря сигару из эрцаз-табака и размышляя. Он заметил, что пальцы его онемели.
Мне нужно убираться отсюда, сказал он себе. Я не собираюсь быть мелкой минускульной циферкой, прихлебателем в предприятии Карпа — это меня погубит. Он смял свою бестабачную сигару. Куда я могу пойти, спросил он сам себя. Куда? Мне нужна помощь. Где мне ее взять?
Есть доктор, к которому они с Чаком собирались пойти.
Сняв трубку, он набрал номер коммутатора Карпа.
— Соедините меня с доктором Саперсом, — сказал он оператору, — с тем единственным оставшимся психоаналитиком.
Потом он с жалким видом сидел за своим столом, прижимая к уху трубку. Ждал.
У меня слишком много дел, подумала Николь Тибодокс. Я пытаюсь вести тонкие сложные переговоры с Германом Герингом. Я поручила Гарту Макрею передать контракт нового Хозяина маленькой фирме, а не Карпам. Я должна решить, что делать, если Роберт Конгротян снова появится; есть еще Акт Макферсона и этот доктор Саперс, последний психоаналитик, а теперь еще это. Теперь поспешное решение НП — принятое даже без всяких попыток проконсультироваться со мной или заранее меня предупредить, — решение всерьез заняться стоянками драндулетов Луни Люка. С несчастным видом она изучала приказ полиции, который получил каждый пост НП по всем Штатам. Это не в наших интересах,
И мы будем выглядеть тоталитарным обществом, которое существует только за счет огромных военных и полицейских организаций. Быстро взглянув на Уайлдера Пемброука, Николь сказала:
— Вы уже нашли стоянку? Ту, что в Сан-Франциско, где, как вы воображаете — просто воображаете, — находится Роберт?
— Нет, мы ее еще не нашли. — Пемброук нервно вытер свой лоб; совершенно очевидно, он очень волновался. — Если бы у меня было время, конечно, я бы у вас проконсультировался. Но раз он улетает на Марс…
— Лучше потерять его, чем преждевременно заняться Люком! — Она все же уважала Люка, поскольку довольно долго знала его. И не раз видела, как легко он уходил от городской полиции.
— У меня есть интересное донесение из предприятия Карпа. — Явно Пемброук в отчаянии пытался перевести разговор на другую тему. — Они решили внедриться в организацию Фрауенциммера, чтобы…
— Позже, — зло посмотрела на него Николь. — Вы знаете, что совершили ошибку. На самом деле в глубине души мне нравятся притоны драндулетов, они очень забавные. Вам этого просто не постичь: у вас ум полицейского. Позвоните своим людям в Сан-Франциско и скажите, чтобы они освободили стоянку, если ее нашли. А если не нашли, пусть прекратят поиски. Пусть возвращаются и забудут об этом. Когда настанет время заняться Люком, я вам скажу.
— Гарольд Слезак согласился…
— Слезак не делает политики. Странно, что вы не заручились согласием Руди Кальбфляйша. Это бы еще больше походило на вас, людей из НП. Вы мне не нравитесь — я нахожу вас неприятным. — Она пристально глядела на него, пока он не отшатнулся. — Ну? Скажите что-нибудь.
— Они не нашли стоянку, так что никакого вреда не причинили, — с чувством собственного достоинства сказал Пемброук. Он слегка постучал по своей рации. — Оставить все стоянки, — сказал он в нее. В этот момент он выглядел не очень внушительно: по нему все еще струился пот. — Забудьте про всю эту чертовщину. Да, правильно. — И он отключил рацию и поднял голову, встретившись взглядом с Николь.
— Вас надо бы разжаловать, — сказала Николь.
— Что-нибудь еще, миссис Тибодокс? — сказал деревянным голосом Пемброук.
— Нет. Уматывайте.
Пемброук удалился на негнущихся ногах.
Посмотрев на наручные часы, Николь увидела, что было восемь вечера. Что было запланировано на этот вечер? Скоро ее выступление по ТВ с очередным визитом в Белый дом, семьдесят пятым в этом году. Подготовила ли Жанет все, и если да, то составил ли Слезак соответствующее расписание? Возможно, что нет.
Она прошла через весь Белый дом в небольшой кабинет Жанет Раймер.
— У вас есть что-нибудь зрелищное? — спросила она.
Порывшись в бумагах, Жанет нахмурилась и сказала:
— Один номер, я бы сказала, действительно поразительный — номер с кувшинами. Классика. Дункан и Миллер. Я их видела в «Адмирале Буратино», и они поразительны. — Она с надеждой улыбнулась.
Николь зарычала.
— Они действительно очень хороши. — Теперь голос Жанет настаивал, командовал. — Это расслабляет. Я бы хотела, чтобы вы дали им возможность. Это будет или сегодня, или завтра, я не уверена, когда их поставил Слезак.