Нечто подобное
Шрифт:
Пемброук сказал:
— Почему бы нам не подождать? Тогда и увидим.
— Мне кажется очень странным, — сказал Конгротян, — что вы беспокоитесь и утруждаете себя работой с аппаратом фон Лессингера просто для того, чтобы узнать что-то про меня. В конце концов, я совершенно бесполезен, я отщепенец. Урод, которому никогда не следовало бы рождаться.
— Вашими устами говорит болезнь, — сказал Пемброук. И где-то в глубине души вы догадываетесь, только боитесь себе сознаться.
— Но вы должны признать, — настаивал Конгротян, — что непривычно использовать аппарат фон Лессингера так, как вы это сделали. Какова ваша цель?
Ваша истинная цель, подумал он.
— Моя задача — защитить Николь. Естественно, поскольку вы скоро будете предпринимать резкие выпады в ее сторону…
— Я думаю, вы лжете, — прервал его Конгротян. — Я никогда бы не мог сделать ничего подобного. Не по отношению к Николь.
Уайлдер Пемброук поднял бровь. Затем он повернулся и нажал кнопку лифта, чтобы спуститься вниз в поисках психохимика из АО «Химия».
— Что вам нужно? — спросил Конгротян. Он очень подозрительно относился к людям из НП, так было всегда и так будет, и особенно с тех пор, как национальная полиция появилась в притоне драндулетов и схватила его. А этот человек вызывал у него еще большие подозрения и опасения, хотя он и не понимал почему.
— Я просто делаю свою работу, — повторил Пемброук.
И все же по каким-то необъяснимым причинам Конгротян ему не верил.
— Как вы теперь собираетесь лечиться? — спросил его Пемброук, когда двери лифта открылись. — Поскольку бы вывели из строя человека из АО «Химия»? — Он вошел в лифт, приглашая Конгротяна последовать за ним.
— При помощи моего собственного доктора. Эгон Саперс все же может меня вылечить.
— Вы хотите его видеть? Это можно устроить.
— Да, — живо ответил Конгротян. — И как можно быстрее. Он один во всем мире на моей стороне.
— Я мог бы сам вас туда отвезти, — проговорил Пемброук с задумчивым выражением на непроницаемом, хмуром лице. — Если бы счел нужным… но я не совсем уверен…
— Если вы этого не сделаете, — сказал Конгротян, — я вас подниму здесь, а опущу в Потомаке.
Пемброук пожал плечами.
— Я и не сомневаюсь. Но согласно аппарату фон Лессингера вы, видимо, этого не сделаете. Я полностью полагаюсь на случай.
— Не думаю, что аппарат фон Лессингера может в точности предсказывать действия таких психов, как я, — раздраженно сказал Конгротян, тоже входя в лифт. — По крайней мере я слышал такое. Мы действуем как беспричинные факторы. — С этим человеком трудно было иметь дело. Это был сильный человек, который ему решительно не нравился. Он ему также не доверял. Может, это просто полицейский менталитет, размышлял он, пока они спускались.
Или что-то большее.
Николь, подумал он. Ты знаешь чертовски хорошо, что я ничего не могу тебе сделать; об этом не может быть и речи — весь мир рухнул бы для меня. Все равно что обидеть мать или сестру, кого-либо святого для меня. Мне нужно сдерживать свой талант, понял он. Пожалуйста, Господи, помоги мне сдерживать свои психокинетические способности, когда я рядом с Николь. Хорошо?
Когда лифт остановился, он пылко ждал ответа.
— Кстати, — прервал его размышления Пемброук, — насчет вашего запаха. Похоже, он исчез.
— Исчез?! — И тут он понял, что значила эта фраза полицейского. — Вы хотите сказать, что чувствовали мой фобический запах тела? Но это невозможно! Этого не может быть… — Он замолчал, смущенный. — И теперь вы говорите, что он исчез?
Пемброук посмотрел на него.
— Я бы его обязательно заметил, сидя в лифте вместе с вами. Конечно, он может вернуться. Я с радостью вас извещу, если это случится.
— Спасибо, — сказал Конгротян. И подумал: однако этот человек берет верх. Постоянно. Он отличный психолог… или, по его определению, он отличный стратег в политике?
— Сигарету? — Пемброук протянул свою пачку.
— Нет! — в ужасе отпрянул Конгротян. — Слишком опасно! Я бы не осмелился выкурить ни одной.
— Опасность везде, — сказал Пемброук, зажигая сигарету. — Верно? Опасность есть везде в мире. Надо быть осторожным постоянно. Кто вам нужен, Конгротян, так это телохранитель. Взвод отборных вымуштрованных ребят из НП, сопровождающих вас везде. — И добавил: — Иначе…
— Иначе вы считаете, что у меня мало шансов.
Пемброук кивнул:
— Очень, очень мало, Конгротян. И я говорю это, руководствуясь сведениями, полученными благодаря аппарату фон Лессингера.
Дальше они спускались в полной тишине.
Лифт остановился. Двери открылись. Они были под землей Белого дома. Конгротян и Пемброук вышли из лифта в зал…
Их ждал мужчина, которого они оба узнали.
— Я хочу, чтобы вы меня выслушали, Конгротян, — сказал пианисту Бертольд Гольтц.
Очень быстро, за какую-то долю секунды комиссар НП выхватил пистолет. Он прицелился и выстрелил, но Гольтц уже исчез.
На полу, где он стоял, лежал кусочек свернутой бумаги. Гольтц его обронил. Наклонившись, Конгротян потянулся за ней.
— Не трогайте! — резко сказал Пемброук.
Было слишком поздно. Конгротян поднял ее и уже разворачивал. Там было написано: «Пемброук ведет вас к вашей смерти».
— Интересно, — сказал Конгротян. Он передал бумагу полицейскому. Пемброук убрал пистолет, взял бумагу и внимательно прочитал. Его лицо исказилось от гнева.
За его спиной Гольтц сказал: