Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
– Какие-какие структуры? – подозрительно спросил Сергей.
– Гм, – Барсов уставился куда-то в угол лаборатории. – Это так, к слову. Вы еще здесь даже и не начинали работать.
– Кстати, – вспомнил Сергей. – Давно хотел сказать. Я перед... этим отъездом… отбытием…
– Перемещением, – подсказал Барсов.
– Вот именно, – согласился Сергей. – Я разговаривал с дедом о его молодости, работе в пединституте и вообще о том, что он делал в этот период. Так вот, он совершенно не помнит, чтобы у них на кафедре вел занятия кто-нибудь, похожий на меня. Он говорит, что так и вел физику с высшей математикой до шестидесятого года. А потом какая-то тетка из Нижнего Новгорода приехала. И высшую математику ей отдали.
– Да, интересно, – задумчиво произнес Анатолий Васильевич. – Посмотрим, как дальше будут развиваться события. Может, еще и приедет тетка, – он поклонился в сторону Сергея, – из Нижнего Новгорода.
Сергей покраснел. Барсов не очень-то жаловал просторечие и не упускал случая порассуждать про упрощение языка. «Я бы даже сказал – опрощение, – любил он говаривать молодежи, – которое вызывает обеднение духовности. Язык и душа так связаны, что вы даже себе представить не можете». И не дай Бог было кому-то перечить ему, если он впадал в одно из своих эпических настроений. Особенно его бесили слова «классно» и «прикольно». «Он на карусели покатался – ему классно. Сожрал гамбургер – ему опять классно. Посмотрел фильм какой-нибудь, где – апокалипсис, где душа целой нации наизнанку вывернута, – ему и тут классно!» – возмущался он. На робкое замечание какого-нибудь молодого ассистента: «Анатолий Васильевич, вы употребили слово «сожрали», – он только негодующе фыркал, уничтожал своего оппонента взглядом, и его голос приобретал трагическое звучание. «Возьмите бестселлеры! Которые особенно женщины любят писать. В первом романе она мужа назвала «захребетник». Хорошо, хотя и устарело немного. Но и во втором романе у нее «захребетник». И в третьем! И в четвертом! А я, между прочим, – оборачивался он к несчастному ассистенту, – кроме «сожрал», могу еще сказать – «откушал»! И – «отобедал»! И…» К счастью, у Барсова в институте было много других дел, кроме поучения молодежи, и рано или поздно его что-нибудь отвлекало.
На сей раз он был слишком увлечен экспериментом, чтобы внушать Сергею доброе и вечное.
– Вы удачно разместили микрофон у Хворовых. Супружеская кровать – самое место для откровенных разговоров.
Андрей вытаращил глаза:
– Ну ты и шустряк! Как ты к супружескому ложу-то пробрался? На святое, понимаешь ли, посягнул.
– Кстати, о кроватях, – невежливо прервал их Барсов. – Давайте-ка быстро беритесь за мебель. У вас полчаса квартиру там обставить. Мы тут не собираемся всю ночь сидеть. Вперед!
Ворча, Андрей поднялся с дивана. Они немного покружили вокруг него и потом решили переместиться сидя.
Они одновременно нажали на диски – и оказались на кухне, сидя на диване.
– Говорил же, надо по частям, – заворчал Сергей. – Таскайся с ним тут теперь.
– Ничего, – успокоил Андрей. – Тут проемы широкие, целиком перетащим.
Действительно, они нигде не застряли, и скоро диван стоял у стены – вернее, у двух стен. Роскошный угловой красавец с покатыми подлокотниками. Снова нажали на диски – и вернулись с дорожными сумками, набитыми бельем, умывальными принадлежностями в красивых флакончиках и прочей дребеденью. Следующим рейсом прибыли мягкие стулья, полукруглый компьютерный стол небольших размеров, уютно вписавшийся в маленькую комнату.
– Ну все, пока хватит, – сказал Андрей. – Я пошел.
– Как пошел? Куда пошел? – забеспокоился Сергей. – А поесть? У меня же на утро никакой жратвы нет.
Андрей вздохнул.
– В круглосуточный бежать?
– Нет, нет и нет, – капризно заявил Сергей. – Там сейчас только засохшие бутерброды для алкашей. Пошли в «Русскую трапезу». И, кстати, где мой холодильник?
– Не все сразу. Барсов сказал, холодильник – через неделю.
– Почему через неделю? Как через неделю? А как же я…
– Так же, как твои соседи. Между рамами положишь. Зима на дворе.
Сергей обреченно вздохнул. Дикие времена!
Наконец Сергей счел, что обеспечен всем необходимым до следующего вечера. Они с Андреем были оба совершенно измотаны.
– Половина двенадцатого, – посмотрел на часы Андрей. – Спокойной ночи.
– Давай хоть пройдемся перед сном, – позвал Сергей. – Представляешь, погуляешь по зиме и вернешься в лето.
– Нагулялся уже, – пробурчал Андрей, – пока за водой бегал.
Но послушно натянул свой дурацкий тулуп, и они вышли во двор. Мороз был довольно крепкий. Снег скрипел под ногами. Фонари не горели, но ярко светила полная луна, отбрасывая голубоватые отблески на снег. Вкусно пахло дровами из сарая. Сергей задрал голову:
– Звезды, – удивился он. – Близко как!
– Это потому что кругом темно.
– Да нет. Я же ведь как-никак за городом и у нас бывал – дачи, шашлыки, байдарки и прочее. Звезды, хоть и из леса, все равно у нас не так выглядят.
Андрей поморщился. Он предпочитал, чтобы такие вещи, как леса, дачи и свежий воздух, происходили с другими людьми, по возможности, подальше от него и его лаборатории.
– Темнота! – вздохнул он.
– Темнота! – с готовностью согласился Сергей. – Прямо непохоже, что это город.
– Да нет, – пояснил Андрей. – Это ты – темнота. То, что звезды кажутся близко, результат ненасыщенности космоса всяким хламом. Загрязнение космоса предметами искусственного происхождения предвидится гораздо позже.
За двором чернели поля деревни Лапшино.
– Странно, – сказал Андрей, помолчав, – как они все ринулись тебе помогать.
– Дело не во мне, наверное. Просто у них психология такая.
– Да, – согласился Андрей. – Наши бы не сбежались.
Они оба молчали, глядя на погруженный в сонную темноту мир – мир то ли призраков, то ли грез, давно ушедший и такой реальный.
– Наши бы просто не заметили, – сказал Сергей.
– Дома большие, – кивнул Андрей.
– Да еще телевизоры с компьютерами. От них не оторвешься.
– Не оторвешься, – согласился Андрей. Это он знал по себе. – Так значит, ты им был вместо телевизора, – довольно сказал он. Сергей кивнул.
– Ну, я пошел?
– Спокойной ночи, – кивнул Сергей и отошел от него на положенные семьдесят сантиметров. Он даже не заметил, как Андрей исчез. Был – и нету. Сергею сразу стало невыносимо одиноко. Вот рядом его следы на снегу – а сам Андрей уже за шестьдесят лет от него. Не дойдешь, не доедешь.
Потом он вспомнил своих соседей, уютный диван, который дожидался его в квартире, и потихоньку приободрился. Хотя, если вспомнить, какой год на дворе…