Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
Бахметьева освободили со всевозможными справками в надежде, что он никогда больше не посетит данное учреждение.
После некоторых колебаний Селиванов нерешительно наведался в камеру двадцать шесть. Немного постояв, он аккуратно прикрыл дверь, стараясь не смотреть на бутылки йогурта на столе. Он с большим удовольствием отметил, что Бахметьева там не было. А йогурт – он что ж, он не опасный. Хотя очень напоминает об опасности, если вдуматься, как он появился в камере.
Селиванов рано успокоился. Когда он вошел в свой кабинет, бывший заключенный Бахметьев уже поджидал его там.
– Я все сделал, все, как вы сказали! – поспешил заявить подполковник.
– Молодец, – кивнул Сергей. – А, с другой стороны, куда вам было деваться? Теперь слушайте меня внимательно.
Селиванов замер. Он уже начал понимать, что Бахметьева действительно надо слушать внимательно.
– Теперь вы видите, что я могу делать то, чего ни вы, ни кто другой не понимаете и понимать не должны?
Селиванов закивал так энергично, будто хотел, чтобы его голова сорвалась с плеч и подкатилась к ногам Бахметьева.
– Я читаю все ваши мысли! – внушительно заявил Сергей и вперил в Селиванова взгляд, который ему казался проницательным.
Взгляд действительно был впечатляющим: нахмуренные брови, сморщенный лоб и вытаращенные глаза говорили либо о паранойе, либо о чрезвычайно грозном могуществе. Селиванов продолжать кивать.
– Если вы только подумаете о том, чтобы меня убить или причинить мне какой-нибудь вред, то в ту же секунду окажетесь там, где сейчас находится сейф. Понятно?
Селиванову было абсолютно непонятно, как он там окажется, но не верить в это он не мог. Поэтому он сильно опечалился и неуверенно посмотрел на Сергея.
– Ну, чего спросить-то хотите? – вздохнул Сергей, видя, что Селиванов безуспешно пытается вытолкнуть из себя какой-то звук.
– А я все время об этом думаю, – испуганно признался он. – Не получается не думать.
– Знаю, – мрачно сказал Сергей. – Тяжело с вами. Ну ладно, думайте, – разрешил он.
Селиванов издал хрипящий звук и вопросительно посмотрел на Бахметьева.
– Ну, спрашивайте, – разрешил тот.
– А… а надзиратель… он… тоже – американский шпион?
– Он тут вообще ни при чем. Это я его усыпил.
– А зачем тогда ты… вы его спасаете?
Сергей вздохнул.
– Этого вам не понять. И не пытайтесь. Но помните: если вы хоть пальцем шевельнете, чтобы мне навредить, то в ту же секунду! Даже если меня не будет рядом! Последуете за сейфом и столом. Будете гореть в вечном огне, – зловеще добавил он и вышел.
В коридоре тюрьмы он посмотрел на часы – было полдевятого. Он подавил в себе желание явиться в свою опустевшую квартиру и подбодрить безутешных соседей и поспешно отбыл домой, родителям на радость.
Путь домой лежал через лабораторию, где его встретил полный впечатлений Митя: тяжеленный железный сейф Селиванова, приземляясь в лаборатории, сильно долбанул его по ноге.
– Ты, терминатор! Летающий сейф! – наскакивал он на Сергея. – Смотри, куда барахло сваливаешь. Он же тонну весит! Ты зачем его сюда забросил?
– Так, может, там оружия целый арсенал, – оправдывался Сергей, с облегчением ловя одобрительный взгляд Андрея. – Я же не могу предусмотреть, откуда он пистолеты выхватывать начнет. А так и попугал заодно.
– Я полагаю, – бесстрастно сказал Барсов, не глядя на своих иностранных коллег, – что наша программа изначально предполагала достаточно большое вмешательство в прошлое. Можно сказать, на нем она и основывается. Поэтому дальнейшие споры о невмешательстве должны это учитывать. Завтра явитесь на работу в институт, – обратился он к Сергею. – По расписанию. Как ни в чем не бывало.
– Ладно, явлюсь, – пробурчал Сергей. – К занятиям, между прочим, еще и готовиться надо.
– Давай-давай, не ворчи, – запальчиво воскликнул Митя. – Ишь, цену набивает.
– Без стола заниматься не согласен, – заявил Сергей. – Вот ты мне завтра его и доставишь.
– Да ты меня инвалидом сделал, – крикнул вдогонку ему Митя, но Сергей уже был на пути домой.
– Как там, сын? – спросил Александр Павлович, глядя на его измученное лицо. – Тяжело?
– Культ личности, батя. Темные люди, – пробормотал он и завалился спать.
ХХII
Перед отбытием на работу в прошлом он заглянул на работу в настоящее, захватил материалы для квартального отчета, заверил встревоженного Артемьева, что все сделает в срок, и отбыл в свою квартиру.
Полюбовавшись вдоволь на пустые стены, он аккуратно запер дверь и пошел на работу – к третьей паре. В институте только начинался большой перерыв, и Сергей очень удивился, обнаружив на кафедре физики и математики кучу народа – завкафедрой английского языка, секретаря парторганизации института Валерия Алексеевича Булочкина и даже Григория Ивановича Кирюшина. Без своей супруги он выглядел не таким умиротворенным, зато очень сосредоточенным. Все они сидели и слушали Булочкина, который оживленно о чем-то вещал.
– Мы вынуждены признать, что не сразу разглядели вражескую, предательскую сущность этого человека, который работал с нами бок о бок. И сейчас мы должны дать оценку его провокаторской деятельности и аморальному поведению. Прошу высказываться. Поактивнее, товарищи.
Заинтересованный Сергей, никем не замеченный, потихоньку протиснулся внутрь и скромненько уселся на краешек стула.
Валерий Алексеевич подозрительно оглядел всех членов закрытого партийного собрания. Его взгляд уперся в Зинаиду Трофимовну Захарову и выжидательно уставился на нее. Та нерешительно подняла руку.