Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
Вениамин Карлович был очень тронут тем, что сам начальник отдела внутренних дел убирает у них со стола грязную посуду.
– Спасибо! – вежливо сказал он.
Селиванов не стал рассматривать это как сарказм. Потому что, к счастью для Вениамина Карловича, он не знал, что это такое. Быстро заперев дверь, он побежал в свой кабинет, прижимая мисочки к груди. Секретарша Дарья Тихоновна испуганно вжалась в стул, встретившись с ним взглядом.
– Скворцова ко мне! – рявкнул Селиванов, промчался к своему столу и вынул из сейфа початую бутылку
Скворцов прибежал через две минуты, запыхавшийся и встревоженный.
– Сядь, – коротко скомандовал Селиванов, наливая и ему полстакана.
Он склонился к Скворцову и что-то прошептал. Скворцов побледнел, залпом выпил водку из мутного граненого стакана и кивнул головой.
– Помни, никаких резких движений. И чтобы он тебя не видел. А то снова исчезнет. И не промахнись – прямо в голову. Но не торопись. Как только я почешу нос…
– Черт побери, – выругался Митя в лаборатории. – Ничего не слышно. Андрей, – крикнул он в глубь лаборатории. – Помехи пошли. Звук почти пропал.
– Пропал, пропал, – проворчал Андрей, подходя к компьютеру. –
Сам-то контур не можешь изменить?
Он подошел к компьютеру и слегка повернул двойную решетку, похожую на огромное барбекю.
– Хасанова послать за заключенным Бахметьевым, – тут же услышали они голос Селиванова, так ясно, как будто он был рядом.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Андрей, – в следующий раз помехи сам устраняй. И повадился же Селиванов с Серегой по душам беседовать…
Они отправились немного передохнуть. Ночь они практически не спали, наблюдая за Селивановым и разбирая пожитки Бахметьева, которые они «вывезли» из его квартиры. У монитора остался дежурить молодой ассистент, которому было велено в случае чего всех будить и бить тревогу.
Дарью срочно послали в комиссариат с какими-то бумагами, Хасанов отправился за Сергеем. Селиванов пригласил Кузю, не объясняя причин, – надо же будет кому-то все убрать потом, – и налил себе еще водки.
На этот раз Сергей вошел в кабинет Селиванова не один – его ввел Хасанов и хотел было, как обычно, выйти дожидаться в приемную, но Селиванов остановил его.
– А ты тут постой на всякий случай, а то заключенный у нас очень шустрый. То исчезает, то мебель вывозит, то… Ты как, милый человек, в квартире оказался сегодня?
– Материализовался, – улыбнулся Сергей.
– Так-так... А вещи из квартиры куда мать… матерьзовались?
– А вам зачем?
– Как это зачем? – заволновался Селиванов. – Вещи-то не твои уже. Конфисковали их в пользу трудового народа.
Сергей расхохотался:
– А суд? Ведь суда еще не было. А приговор, значит, уже вынесен? Вот так социалистическая законность.
– Ну и что? – упорствовал Селиванов. – Распоряжаться мебелью не имел права. Все равно ее конфискуют после суда. Значит, она уже не твоя. Так куда же вы, заключенный Бахметьев, вещи спрятали?
Скворцов чуть приоткрыл дверь в приемной и поднял пистолет на уровень бахметьевского затылка. Палец дрожал на курке.
– Облегчите свою участь, – мягко вещал Селиванов. – Иначе это будет отягчающим обстоятельством на суде.
– Куда же я мог их спрятать, – притворно удивился Сергей, – если тут у вас безвылазно сижу, под замком?
– Так я ж тебя видел! – крикнул было Селиванов, но тут же взял тоном ниже: – Мы же вас все видели в квартире у вас.
– Знаю-знаю. Когда вы за холодильничком приехали, который обещали жене на кухню. Чтобы мясо по полгода хранить.
– Я там… мы… откуда ты… какой, к черту, холодильник? Что вы мне голову морочите, гражданин Бахметьев? Как вы оказались в квартире?
Скворцов прищурился. Он боялся не заметить сигнала Селиванова. Продолжая держать бахметьевский затылок на прицеле, левой рукой он вытер пот со лба.
– Я вас не понимаю, – удивлялся в это время Сергей. – Я-то шучу, а вот вы… Ну сами подумайте. Как я мог оказаться в квартире? Что же я, по-вашему, – сбежал?
– Вот это самое, сбежал! – обрадовался Селиванов.
– А потом пришел обратно? В камеру, никем не замеченный? Вы бы вернулись добровольно? – спросил Сергей.
Над этим Селиванов как-то не подумал. Он был готов поверить, что Бахметьев сбежал, – но чтобы пришел обратно! С другой стороны, он своими глазами видел Бахметьева в квартире. Как он туда попал? И как вернулся? Значит, у него есть сообщник, который его выпустил, а потом обратно впустил. Зачем выпустил, еще понятно, – пособник американского империализма. А все же зачем Сергей вернулся? С едой и мисочками? Наверняка чтобы сделать какую-то пакость ему, подполковнику Селиванову с помощью своих сообщников. Но какую? Эти вопросы были для Селиванова слишком сложны. Его рука невольно потянулась к носу.
Сергей, заметив раздумье на челе подполковника, резко наклонился к нему через стол, чтобы стимулировать его умственную деятельность, например, потребовав в камеру кондиционер и свежую прессу. И в это время грянул выстрел. Слоноподобный Кузя, на беду свою оказавшийся на одной линии огня с Бахметьевым, дернулся и откинулся назад на стуле. На его лбу расцвел огненно-красный цветок, а на лице навечно застыло изумленное выражение.
Ничего не понимающий Сергей оглянулся и заметил в дверях остолбеневшего Скворцова, который не отрывал взгляд от Кузиного лба, продолжая сжимать пистолет в вытянутой руке.
– Ты что наделал? – раздался горестный голос Селиванова.
Сергей вскочил, в одно мгновение оказавшись позади подполковника. Он опасался второго выстрела Скворцова.
– Это ты, значит, меня хотел убрать? Ну все, шутки кончились, подполковник! Во сне тебе буду являться! С Кузей.
Сергей помолчал, наблюдая за немой сценой, и добавил:
– И наяву!
Селиванов вздрогнул.
Сергей, не затягивая сцену прощания, поспешно нажал на диск и отбыл.
XX