Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
Шрифт:
– По-моему, что бы вам сейчас не помешало, так это рюмка хорошей водки. Да и всем остальным тоже, – добавил он, зачем-то помахав рукой в сторону окна.
В лаборатории Митя с Андреем переглянулись.
– В «Поле чудес» играет! Он, видите ли, добренький у нас!
Сердобольный француз встрепенулся, увидев, что девушки уже упаковывают барсовский коньяк «Хенесси», семгу, хлеб и ветчину.
– Мальчику надо бы валерьянки, – заметила Катюша.
– За ней еще в аптеку бежать. Будет с него «Сникерса» для начала, – ворчливо ответил Митя.
– Не надо в аптеку, – вздохнул Барсов и вынул из кармана упаковку валерьянки в таблетках. – Вы думаете, я с ней расстаюсь в последнее время?
Что касается Захара Африкановича, то, услышав про водку, он просто взвился.
– Послушайте, вы! – закричал он. – Вы что, издеваетесь над нами?
Вениамин Карлович грустно вздохнул.
– Мне бы кашки овсяной. Не принимает у меня желудок здешней баланды.
При словах о водке четвертый мужчина слез с кровати и нервно заходил по комнате.
– Водка! – иронично сказал он. – Думаю, что нам теперь до конца жизни даже чаю хорошего не попробовать. Да что вы все о еде, – перебил он сам себя. – Мне сына-то теперь не увидеть, вот как! Ему скажут, что его отец – враг народа!
Сергей посмотрел на них на всех и опечалился. В таких нервных условиях он не согласен был работать.
– Все понимаю, – сказал он – но, поверьте мне, у вас все будет хорошо.
– Вы либо идиот, – нервно воскликнул Захар Африканович, – либо провокатор.
– Ни то, ни другое, – убежденно сказал Сергей. – Я – очень хороший человек. Просто не все это сразу замечают.
Он отошел к дверям и нерешительно подергал. Заключенные насмешливо наблюдали за ним.
– Простите, – смущенно сказал Сергей. – Вы не могли бы отвернуться? Мне надо тут поправить…
Убедившись, что на него не смотрят, он быстро нажал на диск.
– А простыню зачем притащил? – спросил Андрей.
– Так она сама как-то… Она с кровати свешивалась.
Они взглянули на монитор. Кровать мужчины, который сокрушался, что не увидит сына, оказалась без простыни. Это, судя по всему, вызвало его огромное негодование.
– Ну, понимаю – сам сбежал, – говорил он, возмущенно простирая руки над кроватью. – Но если ты порядочный человек, то чужую простыню…
– Ох и зануда! – вздохнул Сергей, махнув рукой, на которой висела простыня. – Я понял! – продолжил он. – Чтобы заставить человека забыть большое горе, надо изводить его мелкими неприятностями!
– Как это сбежал? – удивился Вениамин Карлович. – Отсюда не сбежишь. Увели, наверное.
Психологи, наблюдавшие все это в кабинете у Барсова, замерли в ожидании, что скажут заключенные об исчезновении Сергея.
– Обвинят его в том, что он – подставной агент ГПУ, – предположил умудренный годами и жизнью седой психолог из Москвы.
– Неужели на допрос уже увели? – поразился Вениамин Карлович. – Так ведь даже и дверь вроде не открывалась…
– Ха! – презрительно воскликнул Захар Африканович. – Он наверняка подсадная утка НКВД.
Седой психолог торжествующе поднял указательный палец.
– Не говорите ерунды, – хором заявили Терентий Патрикеевич и Вениамин Карлович. – Если бы он был подсадной уткой, его бы не стали так рассекречивать.
Седой психолог смущенно кашлянул.
Вениамин Карлович охнул и сел на кровать.
– Я знаю, – прошептал он. – Он, наверное, американский шпион.
Терентий Патрикеевич и Захар Африканович задумчиво покивали и устремили глаза на дверь, за которой, как они считали, скрылся Бахметьев.
– Если шпион, тогда конечно… – неуверенно протянул Терентий Патрикеевич, не совсем представляя себе, что такого есть в организме американских шпионов, что позволяет им исчезать из запертых и охраняемых помещений. Наверное, изобрели что-нибудь. На то они и американцы.
– Что делать будем? – вопросил Терентий Патрикеевич.
– Сидеть, батенька, – развел руками Вениамин Карлович.
– Да нет. Со шпионом-то что делать?
– А зачем нам здесь что-то делать? – рассудительно заметил Захар Африканович. – Вон НКВД пусть делом займется.
На том обитатели камеры и порешили. И в самом деле, у них своих забот хватало. На разоблачение шпионов у людей, сидящих в тюрьме, как-то не остается энергии.
Сергей подошел поближе к монитору.
– Фу, – сморщилась Катюша. – Ну и запах.
– Я скоро весь этим провоняю, – возмутился Сергей. – Вечером, как хотите, а я приду в душ.
– Эй, смотрите, к ним гости, – заметил Митя.
Дверь камеры действительно распахнулась, и на пороге показался разгневанный Скворцов.
– Заключенный Бахметьев?! – рявкнул он.
Ответом ему была мертвая тишина. Скворцов удивленно оглянулся.
– Заключенный Бахметьев?! – вопросил Скворцов, удивленно озираясь. – Где заключенный Бахметьев?
– Как где? Вы же сами его увели, – в свою очередь удивились заключенные.
– Как увели? Кто?!
– Так ваши же. Они ведь не представляются, – ответил за всех Терентий Патрикеевич.
Скворцов молча захлопнул дверь.
– Сейчас придет целая команда. Двигай, Сергей, – похлопал его по плечу Барсов.
– Опять двигай, – проворчал он для порядка, подхватил увесистый пакет и оказался прямо в камере.
Заключенные уставились на него.
– Вас же только что тут не было, – пробормотал мальчик.
– Ну да, – согласился Сергей. – Вот! – Он поставил на стол пакет.