Неизбежная могила
Шрифт:
— Это, черт возьми, не твое дело указывать мне...
— Ты только что вылил кипящий кофе на мою напарницу!
— Что?
— Я в порядке, — солгала Робин.
Промыв обожженное место холодными салфетками, она бросила комок в мусорное ведро и вернулась к столу, мокрая рубашка прилипла к ней. Сняв жакет со спинки стула, она снова надела его, молча размышляя о том, что теперь ее травмировали двое сыновей Эденсора; возможно, Эд исполнит братский хет-трик90, прежде чем она выйдет из дома, и ударит ее по голове своей тростью.
—
— Уилл тоже не хотел делать то, что он сделал, — сказала Робин, чувствуя, что если уж ей пришлось обжечься, то надо извлечь из этого пользу. — Он совершил действительно глупый, неосторожный поступок, и он это знает, но он никогда не хотел никому навредить.
— Я хочу, чтобы эту девушку, Линь, нашли, — тихо сообщил сэр Колин, прежде чем Джеймс успел ответить. — Я не хочу больше слышать ни слова об этом, Джеймс. Я хочу, чтобы ее нашли. И после этого...
Он посмотрел на Страйка.
— Я готов профинансировать еще три месяца расследования смерти Дайю Уэйс. Если вы сможете доказать, что обстоятельства ее смерти вызывают подозрения, что она не то божество, в которое они ее превратили, это может помочь Уиллу, но если вы ничего не узнаете по прошествии трех месяцев, мы поставим точку. А пока, пожалуйста, поблагодарите вашего офис-менеджера за то, что она присматривает за Уиллом, и... мы будем внимательно следить за этой «воксхолл корса».
106
Разделяющие стены, на которых мы находимся, противостоя друг другу, действительно еще существуют. Но трудности слишком велики. Мы попадаем в затруднительное положение, и это приводит нас в чувство. Мы не можем бороться, и в этом наше счастье.
«И цзин, или Книга перемен»
Перевод Ю. К. Щуцкого
— Ну, вот и все, — сказала Робин. — Никакой «корсы».
На обратном пути в Лондон она гораздо чаще обычного поглядывала в зеркало заднего вида и была уверена, что за ними никто не следил.
— Может быть, тебе стоит позвонить Эденсорам и сказать, что это была ложная тревога? — предложила она.
— Кто бы ни был в этой «корсе», он мог понять, что мы их заметили, — ответил Страйк. — Я все-таки думаю, что Эденсорам нужно держать ухо востро… Ты можешь оплатить химчистку этой рубашки за счет агентства, — добавил он. Ему не хотелось упоминать об этом, но теперь в «БМВ» сильно пахло кофе.
— Ни в одной химчистке на земле это не уберут, — сказала Робин, — и бухгалтер все равно не разрешил бы мне.
— Тогда отнеси это на деловые расходы.
— Она старая, а даже новой стоила дешево. Мне все равно.
— А мне нет, — сказал Страйк. — Безалаберный засранец.
Робин могла бы напомнить Страйку, что однажды он чуть
Они расстались в гараже, где Страйк держал свой «БМВ». Поскольку Робин больше ничего не сказала о том, что она собирается делать этим вечером, Страйк утвердился в своем мнении, что это как-то связано с Мёрфи, и отправился обратно в офис в раздраженном настроении, которое он предпочел приписать едва завуалированному обвинению Джеймса Эденсора в том, что агентство выкачивает деньги из его отца. Робин тем временем направилась прямиком на Оксфорд-стрит, где купила новую недорогую рубашку, переоделась в туалете универмага, затем обильно побрызгала на себя тестером духов, чтобы избавиться от запаха кофе, потому что у нее не было времени заехать домой и переодеться до встречи с Пруденс.
Накануне вечером она позвонила терапевту, и Пруденс, у которой был назначен прием у стоматолога, предложила встретиться в итальянском ресторане неподалеку от клиники. Робин ехала в метро до Кенсингтон-Хай-стрит, чувствуя себя особо бдительной. За ней и раньше следили во время других расследований, и отказ Страйка успокоиться из-за отсутствия «корсы» на обратном пути в Лондон встревожил ее. В какой-то момент ей показалось, что за ней следует крупный мужчина с густыми бровями, но, когда она отошла в сторону, чтобы дать ему дорогу, он просто проскочил мимо нее, бормоча что-то себе под нос.
Прибыв в «Иль Портико», Робин с радостью обнаружила, что он меньше и уютнее, чем она себе представляла, учитывая его престижное расположение. Ее повседневная одежда была вполне уместна, даже если Пруденс, которая уже сидела за столом, выглядела гораздо элегантнее в своем темно-синем платье.
— У меня все еще действует заморозка, — Пруденс указывала на свою левую щеку, когда встала, чтобы поцеловать Робин в обе щеки. — Я немного боюсь пить, вдруг все это выльется наружу… ты сильно похудела, Робин, — добавила она, снова садясь.
— Да, в ВГЦ не очень-то хорошо кормят, — отозвалась Робин, занимая место напротив. — Тебе пришлось делать что-то жуткое у дантиста?
— Предполагалось, что это замена старой пломбы, но потом он нашел другую, которую нужно было заменить, — ответила Пруденс, проводя пальцем по щеке. — Ты когда-нибудь бывала здесь раньше?
— Никогда.
— Лучшая паста в Лондоне, — Пруденс передала Робин меню. — Что ты хочешь выпить?
— Ну, я не за рулем, — сказала Робин, — так что я выпью бокал просекко.
Пруденс спрашивала это, пока Робин просматривала меню, прекрасно понимая, что хорошее настроение Пруденс может вот-вот измениться. Когда они сделали заказ, Робин заметила:
— Ты, наверное, была удивлена, услышав меня.
— Ну, — Пруденс улыбнулась, — не совсем. Из того, что рассказал мне Корм, у меня сложилось впечатление, что ты отвечаешь за эмоциональный интеллект в вашем тандеме.
— Верно, — осторожно согласилась Робин. — Итак... ты думала, я хотела встретиться, чтобы попытаться наладить ваши со Страйком отношения?