Неизвестный Сталин
Шрифт:
28 марта на стол Сталину в Кремле было положено спецсообщение разведуправления Красной Армии «К перевороту в Югославии», подписанное генерал-лейтенантом Филиппом Голиковым. В этом спецсообщении, в частности, говорилось: «…Регент Павел получил согласие Гитлера на югославскую корону и в ночь на 27 марта отправил принца Петра в Румынию. Петр был перехвачен людьми генерала Симовича и возвращен в Белград. Утром Павел бежал в направлении Загреба, но был схвачен. К утру Цветкович и другие министры были арестованы. Гвардия и части гарнизона Белграда заняли все учреждения города. Петр Второй провозгласил себя королем… Новое правительство поручено сформировать генералу Симовичу… По всей стране проходят демонстрации… В германских кругах царит растерянность. Демонстранты опрокидывают все машины со свастикой, помощник германского военного атташе был ранен, посольство Германии в Белграде эвакуировано… Югославская армия приведена в боевую готовность. В настоящее время состав югославской армии доведен до 48–50 дивизий и 10 бригад». [242]
242
1941
Историки не сомневаются в участии спецслужб СССР, Великобритании и даже США в организации переворота в Югославии, хотя они и действовали тогда несогласованно. Но главным фактором успеха этого переворота было сильнейшее возмущение сербского населения капитуляцией принца Павла под нажимом Гитлера. Югославская армия также не хотела присутствия вермахта на территории своей страны и содействия Гитлеру в войне против Греции.
Москва быстро предложила новому правительству Югославии договор о дружбе. Этот договор был подписан 5 апреля и опубликован в «Известиях» 6 апреля. Но в этот же день танковые и пехотные дивизии вермахта, снятые с южных границ с СССР, вторглись в Югославию, а германская авиация подвергла беззащитный Белград массированным бомбардировкам, в которых погибло более 17 тысяч человек. Город был почти полностью разрушен. События в Югославии не только вызвали отсрочку в реализации плана «Барбаросса», но и повлияли на позицию Японии. Сообщение о перевороте в Белграде пришло в Берлин как раз в тот момент, когда германский министр иностранных дел фон Риббентроп вел переговоры со своим партнером из Японии Иосуко Мацуоко, приехавшим в Берлин через Москву. Переговоры пришлось прервать на несколько часов, так как взбешенный событиями в Белграде Гитлер вызвал Риббентропа в свою канцелярию. И. Мацуоко вел консультации о возможном расширении масштабов японских военных действий на Дальнем Востоке. Пробыв в Берлине, а затем в Риме около недели, И. Мацуоко на пути домой снова оказался в Москве как раз через день после начала германского вторжения в Югославию. Было очевидно, что «новый порядок» в Европе еще не слишком прочен. Мацуоко задержался в Москве, дожидаясь беседы со Сталиным, которая состоялась 12 апреля 1941 года на даче в Кунцево. Беседа была долгой, и ее результатом стало подписание на следующий день пакта о нейтралитете между Японией и СССР. Этот пакт был неожиданным для Германии. Сам Мацуоко в беседе со Сталиным назвал пакт «дипломатическим блицкригом». В обмен на японский нейтралитет в возможном конфликте с Германией Мацуоко пытался убедить Сталина продать Японии северную половину Сахалина. В свою очередь японский министр обещал Сталину передать в будущем Советскому Союзу порт Карачи. Но Сталин отклонил такой «обмен».
Балканский «Блицкриг»
Для операции против Югославии и Греции, которой было поручено командовать фельдмаршалу фон Браухичу, руководившему подготовкой плана «Барбаросса», было выделено 40 дивизий вермахта и 24 дивизии румынской и венгерской армий. На новый балканский фронт были переброшены также 1200 танков и около 2 ООО самолетов, с тем чтобы обеспечить быстрый разгром югославской и греческой армий. Таким образом, почти третья часть танковой армады, сосредоточенной к этому времени на востоке, была передислоцирована на юг. На границе с СССР осталось к этому времени лишь 2 700 самолетов, и почти все бомбардировщики этого воздушного флота приняли участие в балканской операции. Захват острова Крит предполагалось осуществить воздушным десантом. Германская армия весной 1941 года потеряла превосходство в воздушной войне с Британией, и авиационная промышленность Германии и оккупированных ею стран с трудом могла компенсировать большие потери самолетов в этой войне.
Советский Союз к этому времени имел в западных военных округах значительное преимущество над Германией по числу танков — их было около 10 тысяч, и самолетов — их было около 8 тысяч. Именно это было в первую очередь основой уверенности Сталина и Генштаба Красной Армии в том, что война на Балканах приведет к значительной задержке возможного нападения Германии на СССР.
Предполагалось, что Гитлер не сможет восстановить наступательный потенциал вермахта на востоке по крайней мере в течение трех месяцев, то есть до конца июля. Но в этом случае военные действия почти неизбежно откладывались на следующий год, так как германская армия не была готова ни к осенней, ни к зимней войне. Вермахт хорошо освоил «блицкриг» — разгром противника одним быстрым ударом, с использованием всей наличной мощи, без резервов.
Гитлер не планировал вести и на востоке тотальную войну, растянутую на несколько лет. Германская военная промышленность не наращивала свою мощь с 1939 года — за исключением авиационной промышленности. Армия пополнялась военной техникой и транспортными средствами за счет захватов в Польше, Франции, Норвегии, Дании, Голландии и Бельгии. Британская военная техника также осталась на территории Франции и досталась Гитлеру. Летом 1941 года военное производство уже сокращалось, так как Гитлер считал, что после победы на востоке ему не будет нужна очень большая сухопутная армия.
Балканскую кампанию можно назвать самым большим и весьма наглядным военным успехом Гитлера. Массированные бомбежки оказали деморализующее действие на югославские и греческие военные части. Против югославских танков немецкие танки и бронемашины впервые эффективно применили огнеметы, с помощью которых было уничтожено около 300 югославских танков. Югославская авиация также подверглась разгрому, и только часть югославских летчиков сумели спасти свои машины, приземлившись на территории советской Молдавии. Белград был объявлен «открытым» городом. Правительство Симовича и король Петр II бежали сначала в Боснию, а потом через Грецию и Кипр в Великобританию. Югославская армия не смогла оказать серьезного сопротивления, и уже 17 апреля был подписан акт о капитуляции. Сотни тысяч югославских солдат сдались в плен. Греческая армия продержалась дольше лишь на несколько дней и капитулировала 22 апреля. Дивизии британского экспедиционного корпуса избежали сражений и были эвакуированы. 27 апреля германские войска вошли в Афины — столица Греции также была объявлена «открытым» городом.
Захват Крита представлял собой самостоятельную операцию.
243
Beevor Antony. Crete. The Battle and the Resistance. London, 1991. P. 230.
Эти потери, безусловно, ограничивали возможности десантных операций на территории СССР летом 1941 года. В мае и июне германские дивизии и техника возвращались на позиции вдоль советских границ. Дух немецких солдат и офицеров был, несомненно, высоким, но техника сильно пострадала. Каменистые дороги Югославии и Греции оставили серьезные следы на ходовой части танков и автомашин. Двигатели самолетов также были сильно изношены. Вследствие этого от технических неполадок уже на российских дорогах вермахт потерял больше техники, чем от снарядов. К концу июля 1941 года в летном состоянии на Восточном фронте у Германии оставались лишь 1 400 самолетов. Для намеченного планом «Барбаросса» разрушения именно с воздуха военной промышленности Москвы, Ленинграда и Харькова такого числа самолетов было слишком мало.
Был ли возможен «Блицкриг» против СССР?
Весной 1945 года, находясь в своем бункере в Берлине, Гитлер не раз говорил соратникам, что именно задержка на пять недель начала восточной кампании не позволила ему закончить ее победой до начала зимы. Такого же мнение придерживался и Черчилль в своих воспоминаниях о Второй мировой войне. Немалое число западных военных историков делают аналогичные выводы. Дискуссии на эту тему беспочвенны, так как не только в июне, но и в мае у Гитлера не имелось бы реальной возможности продолжать «молниеносную войну» дольше четырех-пяти недель. Стратегия «блицкрига» была основана на том, что после первых крупных поражений остатки армий противника должны капитулировать. Сравнительно открытый характер концентрации армий вермахта близ советской границы и многочисленные провокации и облеты советской территории преследовали одну цель — придвинуть все главные силы Красной Армии как можно ближе к границе. Гитлер хотел выиграть войну в одном гигантском сражении. По новому графику плана «Барбаросса», уточненному уже после оккупации Югославии и Греции, ожидались «ожесточенные приграничные сражения продолжительностью до четырех недель. В дальнейшем же ходе операции можно рассчитывать только на более слабое сопротивление». [244] Планы «блицкрига» рухнули не осенью и не зимой 1941 года, а уже к концу июля 1941 года, в сухое и теплое время года. Только к концу июля немецкие и румынские войска вышли на дальние подступы к Одессе и начали сражение, которое продолжалось больше двух месяцев. Бои под Киевом начались 7 июля 1941 года, но взять город не удалось ни в июле, ни в августе. Также в июле германская армия была остановлена под Смоленском, и ожесточенные бои в Смоленской области продолжались с переменным успехом до середины августа. На северо-западном направлении наиболее ожесточенные бои начались лишь в августе. Ни одна из задач операции «Барбаросса», намеченных на первые восемь недель войны, не была выполнена. Потери Красной Армии были очень велики, но и потери вермахта были намного выше ожидаемых. У Гитлера к концу июля почти не было резервов, и для продолжения наступления он мог лишь перебрасывать свои дивизии с одного участка фронта на другой. Если бы война была начата в мае, ее все равно не удалось бы завершить к началу зимы. Сталин очень плохо управлял в 1941 году непосредственными военными действиями на фронте, но он постоянно заботился о том, чтобы иметь максимально большие резервы.
244
1941 год. Книга Вторая. С. 146.
В отличие от Генштаба Красной Армии и командующих западными военными округами, озабоченных прежде всего положением дел на границе, Сталин пытался управлять событиями международного характера и любым способом предотвратить войну. Было очевидно, что не только Гитлер, но и германский Генштаб недооценивали реальную мощь Советского Союза и его стратегический потенциал. Ни Гитлер, ни германский Генштаб странным образом не представляли себе масштабов СССР и его возможностей создавать новые линии обороны и выдвигать на них новые группы армий, опираясь при этом на промышленные ресурсы не только своих западных областей, но также Урала и Сибири. Уже позже, весной 1943 года итальянский лидер, или «дуче» Б. Муссолини, отчаянно пытался уговорить Гитлера не планировать в России больше никаких наступлений. В конфиденциальном письме от 25 марта 1943 года Муссолини писал: «Я со всей определенностью заявляю Вам, что „руссий эпизод“ мог бы быть теперь закончен. Если возможно — а я думаю, что это так, — мы должны завершить его заключением сепаратного мира или, если из этого ничего не получится, созданием оборонительной системы — внушительного „восточного вала“, который Россия никогда бы не смогла преодолеть. Учитывая огромные размеры, остающиеся ее величайшим преимуществом, мы не можем стереть Россию с лица земли. Ее территории настолько обширны, что их никогда не удастся завоевать и удержать». Муссолини понял это после разгрома немецких, а также итальянских войск под Сталинградом. Но Гитлер не в состоянии был этого понять даже в 1943-м. [245]
245
Военно-исторический журнал. 2002. № 8. С. 65.