Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Уральский Марк Леонович

Дорогой Григорий Яковлевич,

Посылаю Вам третье письмо с документами по поводу И.А. Бунина, М.А. Алданова и меня. Очень Вас прошу дать прочесть прилагаемое письмо Якову Моисеевичу Цвибаку <А. Седых — М.У.> и попросить его оказать мне услугу и сообщить, кто из прилагаемых членов коллаборанты. Мы, сотрудничающие с Обществом Пис<ателей> и Журн<алистов> в Париже, непременно хотим знать, является ли это обвинение клеветой (как утверждают гг. Зайцев и Зеелер — председатель и генеральный секретарь парижского союза) или гг. Бунин (Вера Ник<олаевна> это утверждала в письме ко мне) М. Алданов и Я.М. Цвибак не ошибаются, а правы.

Письмо это пишу по собственной

инициативе, но доложу о нем собранию исполните<льного>бюро Аит<ературного>фонда, которое соберется в ближайший понедельник. <...> хотела бы к этому дню иметь от Вас ответ, если это возможно, по поводу мнения Якова Моисеевича, если это Вас не затруднит.

Всего лучшего.

Ваша Кодрянская

К письму прилагается список литераторов, вышедших из СПиЖ, всего 21 человек:

«Вадим Андреев (сын Леонида Андреева), Вера Николаевна Бунина, Владимир Варшавский, Анатолий Величковский, А. Даманская, Александр Гингер, Леонид Зуров, Довид Кнут, Анатолий Ладинский, Сергей Маковский, Корвин-Пиотровский, Кирилл Померанцев, София Прегель, Анна Присманова, Георгий Раевский, Алексей Ремизов, Марк Слоним, Юрий Трубецкой, князь Василий Сумбатов, Князь Эристов³³, Лидия Червинская».

Как мы видели, к этому перечню можно добавить Георгия Адамовича, Александра Бахраха, Гайто Газданова, Юрия Терапиано и Надежду Тэффи. Со своей стороны, зачинщик «смуты» генеральный секретарь СРПиЖ Владимир Феофилович Зеелер посылает в Нью-Йорк не менее авторитетному в эмигрантских кругах «добрейшему Борису Ивановичу <Николаевскому> пространное письмо» со «Списком членов союза русских писателей и журналистов в Париже» — всего 105 фамилий.

Хотя в свое время я список членов Союза послал в ЛИТФОНД — таковой, вероятно, имеется в делах Фонда, но ныне посылаю список «уже очищенный», после того, как ряд членов — советских граждан и попутчиков их, вышли из Союза, а часть вновь принята в Союз, которых нет, естественно, в прежнем списке.

Почитаю своим долгом добавить еще несколько слов к сведению Правления Литфонда. До сих пор советская пресса в лице «Русских новостей» не перестает клеветать на наш Союз: у нас остались «коллаборанты» <так>, «Союз распался», «Союза нет» и т.д. Мало того, в Союзе нет ни писателей, ни журналистов. Все это лганье нас мало трогает. Мы продолжаем вести нашу работу во всех направлениях. Но вот что не может не трогать нас: из Америки я получил не одно, а уже повторное подтверждение того, что «Бунин вышел из Союза якобы именно из-за того, что там пребывают коллаборанты»... Кто из нас коллаборант не указывается.

Далее В.Ф. Зеелер сообщает, что в коллаборационизме прямо обвиняется Василий Васильевич Полянский, служивший у немцев переводчиком, — конечно из-за куска хлеба <...>. Насколько он сочувствовал немцам вообще — лучшим доказательством служат его повторные допросы в Гестапо, которое получало сведения о его нелояльном отношении к немцам. Никогда никакой формы он не носил. Тотчас по освобождении вернулся в Париж. Был привлечен французскими властями к ответу за свою службу у немцев и, по выяснению дела, не был привлечен к ответственности. Дело за отсутствием каких-либо данных было прекращено производством. <...> Знаю его много лет как в высокой степени честного, порядочного и чистого человека, в его политических антипатиях к Гитлеру и к Советам не сомневаюсь. Это все. А между тем клевета проникает и в Америку. Есть люди, которые в своих поисках до сих пор не могут успокоиться, до сих пор продолжают доносительствовать. Особенно старается Ступницкий³⁴ и его окружение. Ну — это его метье³⁵. А вот, что Бунин сам мне писал по поводу выхода:

«Дорогой Вл. Ф. Уже много лет не имея возможности по разным причинам участвовать в деятельности Союза Р. П. и Ж. в Париже, я вынужден — исключительно в силу этого обстоятельства —

сложить с себя звание Почетного члена его и вообще выйти из его состава. Сделайте одолжение, передать Союзу мое заявление и примите уверение в моих добрых чувствах к Вам». Подпись: Ив. Бунин³⁶.

Или Бунин писал мне неправду, или сейчас вкладывается в его действия неправда. Буду писать и ему. Пора кончать с клеветой.

Среди личных писем И.А. Бунина к И.М. Троцкому 1939-1953 гг. в архиве YIVO хранится и машинописная копия открытого письма В.Ф. Зеелера от 8 февраля 1948 г. В нем Зеелер аргументировано обвиняет Бунина в искажении фактов и «откровенной клевете» в опубликованном в «Новом русском слове» письме Бунина от 30 декабря 1948 г. (где объяснял причины своего разрыва с СРПиЖ, в котором состоял с 1921 г. и был его первым председателем). В.Ф. Зеелер заявляет:

Вы пишете, что «Союз исключил из своей среды лиц, взявших советские паспорта» — первая неправда. Члены Союза, советские граждане, ушли сами из Союза до постановления Общего собрания о дополнении устава, что Союз — эмигрантская организация, в которой не могут быть членами советские граждане.

Зеелер требует от Бунина доказательств того, будто многие члены СРПиЖ «были к тому же в свое время большими поклонниками Гитлера»:

Эту клевету мы слышим давно, читаем о ней время от времени в советской парижской газете³⁷. С ней мы не считаемся: это ее долг и обязанности, но Вы, Иван Алексеевич, должны быть ответственны за такое опорочивание доброго имени членов Союза. А потому Вы должны назвать имена поклонников. Сделать это Вы обязаны. <...> Опять-таки благоволите указать, кто тотчас пустил слух <...>, что Вы своим выходом хотел<и> поддержать советских подданных. <...> Вы не удержались от четвертой неправды, сообщив в Вашем письме, что иные (из этой кучки) во главе с В.К. Зайцевым, председательствующим в Союзе, послали сообщение такого рода даже в Нью-Йорк, в Новый журнал. Редактор Нов<ого> Ж<урнала>, профессор Карпович письмом в редакцию Н<ового> Р<усского> С<лова> опроверг это сообщение Ваше, назвав Вашу неправду неправильной информацией. Никогда он такого письма от Зайцева, конечно, не получал.

Кроме того, В.Ф. Зеелер привел в качестве приложения текст письма Бунина на его имя от 7 декабря 1947 г., в котором тот объясняет свой выход из СРПиЖ и сложения с себя звания его почетного члена «сугубо личными обстоятельствами» — см. выше его письмо к Б.И. Николаевскому.

В письме к другому адресату³⁸ Бунин указывал иные причины своего выхода из Союза:

Недели через две после этого я тоже покинул Союз, но единолично и, как явствует из предыдущего, не потому, что тоже решил протестовать, а в силу того, что мне не хотелось оставаться почетным членом Союза, превратившегося в союз кучки сотрудников парижской газеты «Русская мысль»...³⁹

На фоне настроений массовой раздачи «красных паспортов», репатриации в СССР и скандалов, связанных с публикациями в новой парижской эмигрантской газете «Советский патриот», издававшейся на деньги Москвы, страсти накалились до предела. В глазах многих Бунин стал выглядеть чуть ли не большевиком. Мария Самойловна Цетлина, старинный друг семьи Буниных, написала ему резкое письмо, в котором речь шла о полном разрыве:

...Вы ушли в официальном порядке из Союза писателей с теми, кто взяли советские паспорта. Вы нанесли этим очень большой удар и вред всем, которые из двух существующих Россий признают только ту, которая в концентрационных лагерях, и не могут взять даже советского паспорта. Я должна уйти от Вас, чтобы чуть-чуть уменьшить Ваш удар. У Вас есть Ваш жизненный путь, который Вас к этому привел. Я Вам не судья. Я отрываюсь от Вас с очень глубокой для меня болью, и эта боль навсегда останется со мной⁴⁰.