Немцы
Шрифт:
Лаптев, красный, сердитый, вернулся к немцам в барак.
– Не оставляйте нас здесь, господин лейтенант, – обратился к нему грязный и отощавший Чундерлинк. – Нам очень плохо.
– Не будет больше плохо, – ответил Лаптев и устало опустился на нары. – Завтра приедет лейтенант Звонов Александр Карпович. Вы его знаете, он хороший человек и справедливый командир. Доставим сюда побольше продуктов. Драгу-то обязательно к весне построить надо. Она золото добудет, а оно нашей советской стране позарез нужно, так что придется
Лаптев лег спать в бараке вместе с немцами. Они уступили ему лучшее место, возле печки. Вахтер, посланный Вольфом пригласить Лаптева ночевать к себе, осторожно тронул его за плечо.
– Товарищ комбат, вам коечка приготовлена.
– Не пойду, – буркнул Лаптев, переворачиваясь на другой бок.
– А тут у немцев опасно: не придушили бы они вас…
– Пойдите вы к дьяволу! – рассердился Лаптев, натягивая на голову шинель. – Пусть Вольф за меня не беспокоится. Вот ему я бы не посоветовал здесь ложиться.
Засыпая, Лаптев думал о том, как все-таки трудно разобраться в людях. Взять хотя бы этого Вольфа. Приличный с виду человек, образованный, а оказался такой скотиной! Но, как всегда в подобных случаях, Лаптев во всем винил себя: хорош гусь, не узнав как следует этого Вольфа, доверил ему сразу семьдесят душ людей! Надо было давно приехать и самому проверить, как здесь идут дела.
24
Саша Звонов собирался на Талинку неохотно. Он недавно возвратился из поездки до румынской границы, не успел еще хорошенько отдохнуть и поухаживать за Тамарой. Звонов ворчал и пробовал ругаться с Лаптевым, ссылаясь на свою неопытность и на то, что его всегда одного везде и гоняют.
– Ничего! – отмахнулся от него Лаптев. – Какой тебе еще опытности? Опытные-то вот и подвели меня под монастырь. Поезжай, Саша, больше мне некого послать. А за твоей ротой я сам посмотрю.
Саша покорился и стал готовиться к отъезду. Вечером он долго мерз у ворот Черепановых, поджидая Тамару. Василий Петрович выглядел его из окошка и пригласил в избу, но Саша сконфузился и пробормотал:
– Ничего, ничего… Мне только по делу ей два слова сказать…
– По делу, так заходи. Чего мерзнешь?
Тамара пришла поздно.
– Это ты, Сашка? – удивилась она, войдя в избу и увидев Звонова, сидящего на краешке лавки. – Что это ты вздумал на ночь глядя?
– Я, Тома, опять уезжаю, – тихо сказал он и моргнул ей на дверь.
Тамара вышла вместе с ним за калитку.
– На какую-то чертову Талинку посылает меня Лаптев. Я проститься зашел.
– Жалко как! – искренне огорчилась Тамара. – Думала, в субботу на танцы пойдем с тобой. И концерт должен быть… Нельзя тебе не ездить?
– Нельзя, Тома, – вздохнул Звонов. – Я уж и так Лаптева проклинаю. Хотя он, конечно, не виноват: послать некого. Этот паразит Вольф там
– Ни с кем, – засмеялась Тамара, – с немцами со своими!
Саша хитро сощурил глаза, взял ее руку и снял с нее варежку. Тамара потянула руку к себе, но не вырвала. Оба помолчали.
– До свидания, значит? – многозначительно спросил он.
– Что ж делать… до свидания!
– И больше ничего?
Тамара вопросительно посмотрела на него, хотя отлично понимала, к чему он клонит, а Звонов, расхрабрившись, потянул ее к себе. Тамара отодвинулась, но недостаточно энергично, и он поцеловал ее, но в губы не попал: она успела увернуться.
– Однако ты смелый стал! – Тамара попыталась выдернуть руку, но он не пустил и обнял ее за шею.
Вырваться она не сумела. Он притиснул ее к забору и прижался своей еще юношески мягкой щекой к ее лицу. От него приятно пахло хорошим табаком и цветочным одеколоном. Тамара как-то онемела, сдалась и больше не отпихивала его.
Стук калитки заставил обоих отскочить в разные стороны. Василий Петрович, выйдя на улицу в наспех накинутой на плечи телогрейке, сердито крикнул:
– Томка, айда в избу! Нечего заборы подпирать! А ты, лейтенант, в другой раз для разговоров домой к нам пожалуй, а на ветру болтать – голос потеряешь!
Тамара, растерянная и пристыженная, пошла за отцом, но у калитки все-таки остановилась и украдкой махнула Звонову рукой. А он зашагал по улице, раздосадованный тем, что встреча их оборвалась слишком уж быстро, но все же счастливый.
– Ох и сатана эта Тамарка! – возбужденно говорил он сам себе. – Морочит мне голову, будь она неладна!
Утром у ворот лагеря Звонова ждала машина, нагруженная продуктами. В кабине за рулем сидел Ландхарт. Саша залез к нему в кабину, а несколько немцев из второй роты, которых отправляли на Талинку заменить заболевших, вскарабкались в кузов.
– Накрывайтесь теплее! – крикнул им Лаптев. – Саша, гляди, я на тебя надеюсь! Машину берегите, Ландхарт!
Звонов махнул рукой и в последний раз с надеждой поглядел на дорогу. Он все ждал, что Тамара придет проститься. Но ее не было. Саша вздохнул и захлопнул дверцу кабины. Машина зафырчала и тронулась.
Мороз был сильный. После пятнадцати минут езды немцы в кузове начали приплясывать, чтобы согреться. Звонов, приоткрыв дверцу, крикнул:
– Эй, камарады, живы?
– Холёдно, господин лейтенант, – послышались дрожащие голоса.
– Нате тулуп мой, накройтесь! – Звонов швырнул им наверх тулуп и остался в телогрейке. – Ландхарт, жми давай на третьей скорости, а то всех поморозим.
По тракту дорога была ровная, свободная от заносов, и машина ехала быстро, но, когда свернули в лес, вскоре же сорвалась с колеи, врезалась в снег и начала буксовать.