Немного любви и другие обстоятельства
Шрифт:
В конце концов, осталось нас только четверо…
Веселились долго, я даже устала плясать. Два раза приходили соседи, три раза бегали в магазин за дополнительными напитками. К двум часам ночи спиртное подчистую кончилось, а круглосуточный магазин у нас далеко. К тому же я хотела спать и плохо объяснила, где его найти, этот самый круглосуточный. Гонцы вернулись ни с чем, принялись травить анекдоты, так как плясать сил уже не было. Даже у меня. Как там всё завершилось, не знаю: уснула как всегда сидя на диване. В последнее время я что-то стала рано засыпать.
**
Проснулась я абсолютно добровольно – в девятом часу утра. На моём диване преспокойно дрых герой вчерашней гулянки. Я же робко свернулась в уголке бабушкиной кровати с панцирной сеткой. Куда делись остальные участники дружеской попойки, я нипочем не могла вспомнить. Может, мы им такси вызвали?
От вечернего дурмана не осталось и следа, свежеумытые мокрым снегом ветки весело кивали яркому дню и уже не казались такими голыми и бесприютными. При дневном свете и остальные детали выглядели совсем иначе, не вполне романтично, то есть, совсем даже не… Утренний Лосев значительно отличался от вечернего Серёги. Физиономия его порядком опухла от выпитого спиртного и от сна. Лоб был вовсе не так высок, как казалось вчера, овал лица очень далёк от совершенства, что несколько смягчалось слегка помятой бородкой. Так вот для чего мужчинам борода! Для сокрытия дефектов лица: срезанный у тебя подбородок или округлый, безвольный – под бородой не видать.
Впрочем, я тоже наверняка выглядела неважно. Да и рассматривать спящего – неприлично. К тому же утренний Лосев имел одно существенное достоинство: он спал, не храпя. Только тоненько посапывал.
За завтраком на нашей с бабулей кухне я впервые услышала:
– А вот моя мамочка режет хлеб совсем по-другому…
Но это меня не насторожило тогда.
Только в метро на эскалаторе Лосев позволил себе некоторую вольность. Он потёрся щекой об моё плечо и прилип губами к чему-то там за ухом. Тотчас же раздался громовой микрофонный голос дежурной тётки:
– Эй, на эскалаторе находитесь, молодые люди! Ведите себя соответственно!
Но ведь Серёга ничего такой… Лосев. А тётку эту, может, муж только что бросил. Жаль её, хмурую!
Глава пятая. А бабуля – против!
Бабуля, как в первый раз увидела Лосева, сразу сказала, что со мной разъедется, если у нас далеко зайдёт. Чтоб мне было, где с новым Лосевым ругаться. Как будто у меня старый был!
– Лучше бы ты сохла по подлому Серёге Соболеву, – мрачно изрекла бабуля Агриппина.
– Груня, я тебя очень люблю, – честно призналась я, – гораздо больше, чем Лосева. Точнее, я не очень даже уверена, что Лосева люблю… И так надеялась, что мы все трое уживёмся!
– Я с ним – ни в какой следующей жизни! – припечатала моя железная бабуля. – Он паразит и приспособленец, я его насквозь вижу.
– Но Машке-Дашке будет нужен отец, как только она родится. У всех отцы есть, даже у меня.
– Каждый второй ребёнок растёт в неполной семье, – процитировала бабуля какую-то статистику, подняв для важности длинный указательный палец. – И ничего, в основном людьми вырастают… А из этого вообще папаша выйдет – так себе, на любителя.
– Он клянется, что будет Дашку-Машку любить, хоть ей и не родня.
– А ты верь, верь! Ох, и дурочка ты у меня! Прям как я в молодости, – и бабуля расплакалась.
Через две минуты мы обе отчаянно ревели, обнявшись на стареньком диване.
– Эх, Лика, алые паруса ведь на простыни пойдут, – тяжко вздохнула бабуля, утерев, наконец, слёзы.
Я задумалась, но ненадолго.
– А вот это ты зря: никаких парусов там отродясь не бывало. И все простыни у Лосева из магазина. Не грусти, Грунь, что же делать. Жизнь не всегда так проста, чтоб в ней можно было легко разобраться.
– Кто из нас старуха, в конце концов?!
– Ты у меня совсем ещё ребёнок, Грунечка. А я не могу так вот просто стать старушкой, мне Машку-Дашку вырастить нужно.
Немного глубже обмозговав проблему, я нашла в ней очень положительный аспект: про мою несвоевременную беременность Нине теперь можно не докладывать. Я немедленно высказала эту утешительную мысль Груне, она не обрадовалась, но оценила:
– Хоть что-то хорошее в этой глупой затее нашлось…
**
На восьмое марта Лосев решил сделать мне официальное предложение. И то сказать, пора уже было с этим делом разобраться, пока я ещё способна безнаказанно влезть в какое-нибудь платье не для будущих мам. Нине решили пока не говорить. Скажем дня за три до регистрации. Ей как раз хватит времени, чтобы решить: идти с родительским благословением или остаться скучать дома. Вот Гоше мы сообщим сразу же. Он заслужил за все свои страдания.
Так что просить моей руки пришлось у Груни. К этому серьёзному мероприятию Лосев подготовился очень основательно, судя по физиономии и по оттопыренному карману куртки.
– Закусывать можно и чёрствым хлебом, было бы вино приличное, – изрёк Лосев и выставил на заслуженный дубовый стол чёрную бутылку «фрексенет».
– А ей нельзя в её положении, – заявила бабуля, глядя прямо на Серёгу чистым невинным взглядом.
– Один бокал можно даже беременным, – невозмутимо парировал Лосев.
В нём определённо был шарм! Даже если он и проходимец, то вполне-таки элегантный. Конечно, Лосев собирается поиметь за мной в приданое жилплощадь московскую. Но ведь и я имею на него виды как на благопристойного папашу для Машки-Дашки. Видимо, я тоже в известном смысле проходимка.
Когда обед докатился до главного пункта программы, Лосев немного оробел. Груня мигом поставила его на место. На то она и Агриппина, что ни перед кем не отступает.
Лосев долго собирался с духом, допил шампанское, покрутил в руках пробку от бутылки, взглянул на меня, ища поддержки. Я сделала вид, что ничего не замечаю, и с особенным вниманием принялась разглядывать соринку в своём бокале. Кандидат в женихи кашлянул, вдохнул побольше воздуха, и приступил к торжественному выступлению:
– Уважаемая Агриппина Васильевна, мы с Ликой решили пожениться. Я очень надеюсь, что вы не имеете ничего против этого.
На этом Лосев окончательно скис. Речь получилась так себе, на хилую троечку. Но я решила поддержать своего кандидата, всё равно это самый лучший из тех, что у меня имеются. При полном отсутствии конкурентов. Я пососала обрезанный кухонным ножом палец, взглянула на Лосева, потом на бабулю и изрекла:
– В общем, мы подумали, что это будет совсем неплохо. Для всех. Ты ведь не против, а?