Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
— Нет. Совсем нет, Рози… Просто я так скучал по тебе… Ты можешь… Можешь только обнять меня? — с надеждой в глазах спрашивает он, и я поджимаю губы, но киваю, протягивая руки. Он льнет ко мне, чуть наклонившись и уже явно бережно обнимая меня, будто боится помять.
— Я так люблю тебя, детка, я так люблю тебя, что это приносит мне боль, — шепчет он мне ну ухо, целуя в висок, и касаясь носом моей шеи, заставляя меня почувствовать его горячее дыхание.
— Я люблю тебя сильнее, Нильс, намного сильнее, — смеюсь я, взаимно обнимая моего мужчину, который
Что, если он чувствует обязанность передо мной, после случившегося?
Нет. Он любит. Знаю. Вижу. Чувствую.
— Мне нужно идти, Нильс.
— Да, конечно, — кивает он, лениво отстранившись от меня, не переставая пронзать взглядом своим синих бездонных глаз. — Тогда, может завтра в десять у входа в кафе?
— Утро начинается раньше, чем обед, Нильс, — задорно улыбаюсь я, а затем решаю проверить, не показалось ли мне, сказав следующее, — Так что в восемь.
Он в замешательстве, но через секунду обдумывания, соглашается.
— В восемь, — соглашается он.
Он так прогибается из-за моих желаний, и от этого слишком непривычно, чувствовался ужасный дискомфорт.
— Пока, Нильс.
Голубоглазый отходит от двери, разрешая мне выйти и я, поворачиваясь, хотела закрыть двери, но Нильс стоит прямо на пороге.
Я нелепо, скорее всего от нервов, помахав ладошкой, разворачиваясь в сторону лифта, чувствуя его липкий и скользкий взгляд по моему телу. Жар молниеносно возвращается, дышать тяжело, слишком сложно, словно с комом в горле.
Повернувшись только тогда, когда я вхожу в лифт, мы встречаемся взглядом, только теперь он стоит в коридоре, глядя на меня. В его глазах невозможно прочитать эмоцию, но я чувствую тяжесть, и как он не хочет меня отпускать, хотя я и сама этого не желаю.
Но так нужно. Нильсу нужно время, и у него есть меньше двадцати четырех часов, чтобы стать прежним. Освежиться, подумать, стать идеальным мужчиной, как и всегда в ухоженной одежде, уверенным в себе.
Двери лифта не быстро закрываются, и я замечаю, как он делает шаги мне на встречу, но лифт спускается, заставив меня занервничать. Он ужасно странный. Нам двоим нужно проветриться и на чистую голову поговорить.
Я поглощена тоской по нему, а он не в своем разуме. Надо отдать должное, он остается не предсказуем в своих следующих шагах, и я надеюсь, что это только мое воображение, когда я предполагаю, что увижу его через пять минут внизу у лестничной площадки запханным, но с довольной улыбкой.
Но это мое воображение и только.
Внизу никого нет, точнее все, кроме него. Нелепо улыбаюсь. Глупо, мне нужно быть… нежней с ним, а не приводить в ступор. Гарри был прав, он не был готов к моему появлению. Но, уже ничего не поменять, завтра утром мы встретимся в восемь у кафе, с правой стороны холла.
========== Часть 70 ==========
Pov Nils Verkoohen
Самое ожидаемое утро за всю мою прожитую жизнь настало сегодня. Предстоящая встреча с Розали была тяжелее, чем тогда, когда она так спонтанно возникла из ниоткуда, коснувшись
Я видел эти глаза, полны боли и разочарования во мне. Я был пьян при этой встрече, а неожиданность застала врасплох. Господи, я в душе не был около трех дней и она это заметила! Стыд медленно и верно поедал меня с минуты ее появления и до самого ухода. Я должен был сидеть в госпитале, должен был ждать, пока она выпишется.
Дьявол!
После сна, который не шел и мне пришлось преодолеть себя снотворным, я практически сполз с кровати. Ужасная головная боль значила жуткое похмелье, а этот запах… перегара тошнотворно преследовал меня. Но холодный, ледяной душ, под которым я кое-как сдерживал рык, освежил меня, мое тело и разум. Выпив, что меньше одного литра газировки и пяти таблеток против головной боли, я стащил с вешалки одежду, которую приготовил еще вчера, свой черный костюм.
Я обещал приготовиться. Я обещал собраться и быть как всегда лучшим. Я буду лучшим для нее. Для моей любимой, желанной женщины, которая перенесла одни муки из-за такого дерьма, как я…
За час до выхода, я пригласил Гарри в номер, смирно ожидая его у входа, топча длинный коридор съемного помещения. Он не заставил себя ждать.
— Мне нужна твоя помощь, — с лету выговариваю я, как только открылась дверь, и я заметил знакомую шевелюру парня. Тот, кажется, даже не удивился, закрывая дверь и всовывая руки в карманы, показывая, что полностью готов выслушать меня. — Розали. Она сказала быть в восемь утра у кафе. Мы вместе завтракаем. Теперь, следовательно, вопрос: что мне делать, Гарри?
Я уставился на него, впервые остановившись посреди коридора и ожидая его вердикта. Стайлс гримасничает удивленными бровями, а я цокаю языком. Время идет, а он молчит, как тыква!
— Нильс, она твоя девушка. Ты ее знаешь больше, чем кто-либо иной, — хрипло информирует меня Гарри.
— Неужели, — с ядом прыскаю я, с прищуром глядя на друга. — Кажется, последнюю неделю, нет, кажется, больше, ворковал с ней ты, а не я. Потом она около четырех дней лежала под снотворным в госпитале. Перед этим десять дней Хоффманского общения, и неделя вновь с тобой. Практически месяц, Стайлс. Так скажи мне, за завтраком будет та девушка, с которой я был знаком, и которую я так сильно люблю?
— И вновь твои обвинения, Веркоохен. Не надоело? Кажется, мы уже все выяснили еще в клубе.
— Я прошу о помощи, а не о лекции, Стайлс. И без тебя буду примерным добродетелям.
— О’kей. Во-первых, — он прошел около меня, намеренно зацепив плечом, а пока я удерживаю себя в руках, чтобы всерьез не дать ему затрещину за такое обращение со мной, Гарри продолжает, — Не смей заводить тему о том, что произошло. Захочет, сама начнет, может, даже захочет увидеть реакцию, — произнес он, задирая голову, и осматривая мой номер. — А тут чисто. Сам или та горячая блондинка-горничная?