Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
«Как, черт возьми, можно было ее назвать этим прозвищем, а, Веркоохен? Ты настолько тупой, чтобы называть ее „пташкой“, после Хоффманов?» — расшумелось мое подсознание.
— Все хорошо, — ее тихий и нежный голос касается моих ушей и я не в силах смотреть на нее — прикрываю глаза, пробуя прийти в себя и взять контроль над всем, чем только можно. — Не нервничай, Нильс. Я в порядке, честно, — говорит она, и я чувствую, как ее рука касается моей щеки.
От этого действия не могу не открыть глаза и не заглянуть в ее, такие темно-карие,
— Тогда… может, пойдем на завтрак? — предлагаю я и по ее пухлым губам вижу улыбку, но она была слишком слабой до той, с которой она светилась, не назови я ее «пташкой».
— Да, пойдем. Я жутко проголодалась, — Розали живо соглашается, отойдя от меня, и чтобы стереть дискомфорт, не разрешая ей идти от меня на расстоянии руки, я подставляю ей свой локоть. Если уж она не очень и приемлет прикосновения, то я помогу ей в этом — пусть прикасается ко мне сама, это не так и сложно.
Розали охотно просовывает руку и я, более или менее успокоившись о неудачном начале, провожаю ее в небольшое уютное кафе.
На самом деле, в помещении были потолки ниже, чем в холе, а цвета темнее и приятней на глаз, нежели белый мрамор. На больших окнах, весели бархатные бардовые шторы, а пол был устлан темно-зеленым ковром. Повсюду на кофейных стенах, были развешаны десятки картин, как и маленьких, как и больших размеров. В интерьер вошли и множество полочек с книгами, и уж точно было сложно заметить интерес Розали. Девушка рассматривала все внимательно, и я точно знал, что ей нравится.
Тихое заведение, и оно словно создано для нас, после громких событий в нашей жизни.
Я подвожу Розали к столу в углу кофе, у окна, где вполне комфортабельно и приятно. Роузали расстегивает пальто, и я помогаю ей его снять, так же сложив шарф и шапку, оставив ее в черном бархатном платье. Отодвигаю стул, сплетенный из веток, на котором раскидан теплый плед, и, поухаживав за Роуз, оставляю вещи на соседнем стуле. Сам сажусь напротив, замечая в ее глазах смущение и тихий блеск. Похоже, ей нравятся мои ухаживания.
К нам подходит молодой человек в униформе официанта и раздает меню.
Все шло хорошо, и я даже расслабился, но было очень рано. Черт возьми, слишком рано! Вижу, как Розали отводит взгляд на официанта, а в ее головке точно происходит буря, когда она напряженно открывает меню, нервно постукивая пальцами второй руки по столу.
— Вы можете оставить нас одних? Мы позовем, — вежливо отвечаю я официанту, который понимающе и быстро испаряется. Я не спешу открыть меню, в упор, глядя на Роуз. — Ты всегда думаешь только о плохом прошлом, когда видишь схожее в настоящем?
Вопрос был спонтанным, но как утешить девушку с дурными мыслями, которые проносятся так скоро и резво в ее голове, по-другому я не способен, кроме как обвинить Розали, в ее же дурости.
— Ты это о чем, Нильс? —
— Официант. Только не лги, что не вспомнила паб у пристани в тот день, — продолжаю я, и не могу больше слушать звук того, как ее пальцы отбивают ритм на деревянном столе. Пока она раздумывает, что ответить, я укладываю свою руку поверх ее, и девушка почти испуганно смотрит на нее, но руку не одергивает. — Все, что было вчера — остается там. Мы живем новым днем, и планируем завтра. Мы, Розали. Я и ты, и больше никого, помнишь? — говорю я довольно твердо, одновременно пробуя вытянуть из ее головы иные воспоминания.
— Нильс…
— Только вспомни наш безумный день в Англии. Уму не постижимо то, что ты поставила меня на коньки… А потом? — Номер со стеклянными стенами. Помнишь нашу мечту? Иметь спокойную и безтревожную жизнь… Кажется, тогда, мои губы стерлись от поцелуев…
— Да, но Нильс…— Розали до сих пор перечит мне, нервно разглядывая меня, а я перебиваю ее, пробуя привести иной пример:
— Помнишь наше Рождество? Самое лучше, настоящее, и которое началось с нашей с тобой любви и связи. Мы одно целое, только лишь…
— Хватит! — громко восклицает Роуз, от чего я отшатнулся, а ее рука выскользнула из моей, будто ее там и не было. Я вижу, как посетители оборачиваются и осуждающе смотрят на меня, пока я пытаюсь прийти в себя. Вновь.
Отвожу взгляд, убираю руку со стола, прихватив меню, открывая на своих коленях. Спорные чувства давят на меня, и когда я не знаю, уйти и оставить ее в покое, или идти до конца цели, я от трудности, готов сдаться. Но часто ли я сдаюсь? Никогда. И сейчас мы будем завтракать до конца.
Я поднимаю руку, приманив официанта.
— Стейк в соусе тартар, салат «Цезарь» и бутылку виски со льдом, — говорю я то, чего желаю, особо даже не заглядывая в то меню. Нервы бьют с неугомонной силой, и я не могу, не приклониться перед стаканом алкоголя, который бы помог мне избавиться от нервозного состояния. — Ты уже выбрала свой заказ? — перемещаю я взгляд с официанта на девушку, которая хмуро глядит на меня из-под бровей.
Я надеюсь, меня сейчас не ждет очередная лекция? У меня все эмоции на пределе, черт тебя возьми!
— Тоже самое, и будьте добры, заменить виски со льдом — графином яблочного сока, — не прерывая наш зрительный контакт, говорит Розали, когда официант смотрит на меня.
— Сэр…?
— Я, кажется, сделала заказ, — привернула она внимание официанта к себе, и ее бешеный, почти звериный взгляд поместился на него. Похоже, она решила спустить пар далеко не на меня. — Что вы смотрите на меня, как будто я сама только что заказала бутылку виски? — фыркает Роуз, а мои брови ползут вверх, от услышанного и не меньше от увиденного.