Ненавижу тебя, Розали Прайс
Шрифт:
Розали, моя прекраснейшая юная женщина, которая не в силе валяться целый день в постели, уже наверняка у себя в комнате или с Гарри на прогулке. С меня не сползает дурацкая улыбка, когда я только вспоминаю вчерашний день, где мы были вдвоем и буквально повалились к вечеру уставшие, обессиленные, измотанные нашей близостью, любовью и удовольствием.
Она была прекрасна, и сейчас, только вспомнив о том, что было, казалось бы, мои щеки уже обрели пурпурный цвет, что так неистово для меня. Я был смущен, как мальчишка, и радовался этому, как самый счастливый мужчина на этой земле, во всем этом чертовом мире я был счастлив больше, чем кто-либо…
Ее
С нетерпеливостью, которая накатила на меня, я подрываюсь с постели, оставив одеяло на кровати. Холодок быстро пробежал по телу, вызывая табун мурашек, что подначивало быстрее двигаться в сторону душа. Движения мои были, попри все медлительным и ленивы, я бы хотел вернуться в постель с прекрасной темноволосой девушкой.
О, давно я не видел себя в таком состоянии перед зеркалом! Мои глаза светились ярче, чем сегодня небо, освещаемое солнцем. Сила была в каждой клеточке моего тела, предавая мне уверенность в этом дне. Я с удовольствием и даже с нескрываемой извращенностью верчусь у зеркала, разглядывая следы на спине, по которой проходили тоненькие изящные царапинки. Совсем не больно, наоборот, до одури приятно. Она оставила на мне следы, и Господи, как это возбуждало мою дурную голову!
В душе я обрел свежесть под прохладной водой, полностью очнулся от такого крепкого сна. Раньше, я чувствовал любое движение, присутствие, а теперь даже не услышал, как собралась и ушла Розали. Наверное, не хотела будить, да и мне самому был необходим этот здоровый сон.
Бодрствую, ужасно счастлив в душе, получивший вчера не только свою женщину в постели, но, и увидев все ее доверие, услышав это тихое «люблю» мне на ухо. Получается, совсем скоро мы вернемся в Нью-Йорк…
Нет, не так. Мы вернемся в Большое Яблоко, я соберу все деньги со счетов, продам коттедж за городом, продам машину. У меня будет достаточно средств купить обычный дом где-нибудь в хорошей тихой стране, может, даже тут, за Бирмингемом, в тишине и покое, устроив нашу жизнь из двух разных миров, что так породнились за это малое, но такое невероятно-насыщенное время. Останутся деньги, может, откроем небольшой бизнес, конечно, на усмотрение моей прелестной Розали. Было бы прекрасно, если бы она не оставляла литературный, наш филологический, и занималась книгами, может, даже когда-нибудь, создаст свою, про нашу такую необузданную, совершенно нереальную любовь.
Я бы с удовольствием прочел ее, нашу книгу, и однако, эта книга стала бы самой умопомрачительной, захватывающей, насыщенной любовью и страданием, где два мира сошли на нет, создав новое пространство. Я бы читал и читал, перечитывал, захватывался каждым словом… О, Розали, я живу и дышу только тобой.
Мысли сходятся в грезах в моей голове и я не удерживаюсь от томного выдоха. Определенно я бы встал на колено через пару месяцев, и встану, лишь бы она была готова со своим заветным «да» на устах…
На эмоциях, после душа, я быстро одеваюсь, джинсы, рубашка, пиджак на мне, часы на запястье, туфли лакированные, туалетная вода. Я готов к новому дню, пытаясь преподать моей вдохновительнице как можно много сюрпризов. Кажется, я готов излучать из себя всю энергию больше, чем майское солнце!
Планы в голове безутешно взлетают вверх.
После бронирования, заказываю завтрак на двоих в свой номер, точнее обед, куда вошли самые изысканные блюда, которые были от лучшего шеф-повара на кухне, бутылка самого легкого и вкуснейшего шампанского — напросилась сама, а я был не против. Розали, думаю, можно. Шампанское — довольное легкий алкоголь, а я прослежу, чтобы не больше, чем бокал.
Сегодня у меня праздник. Я по самые уши влюблен.
Только, вот меня весьма насторожило, когда я попытался дозвониться в номер Розали, а в ответ мне лишь пришли долгие гудки и автоответчик. Наверняка, занята, или вновь выбежала из гостиницы. Оставляю свое приглашение на обед, и быстро прибираю в своем номере после вчерашней ночи. Ой, как все сдавило в желудке.
Помню, помню, как она говорила со мной, так развязно и хамовито, даже нахально, завлекала меня своим соблазном. Мне думалось, что я был тигром, а она ребенком с голыми руками, но не учел, что ребенок быстро учится всему, что видит. Но-но! Стала она еще больше восхитительней. О, а этот прекраснейший звук — тягучий стон, — он заставляет завязаться узел на моем желудке.
Немедленно хочу ее у себя перед носом! Сейчас же хочу увидеть ее!
Все-таки, она должна была меня разбудить. Мы бы могли вместе позавтракать, а теперь упущено больше, чем полдня. Я не привык терять так много времени, без нее не привык. Она все время заполняет мое пространство и теперь находившись где-то десятью этажами ниже — я изрядно нервничал, словно упустил ее из своих рук.
Через сорок пять минут у меня в номере витает божественный и такой приятный запах курицы, ветчины, свежеприготовленной картошки. Салаты стоят на столе, шампанское в ведерке со льдом, а я ожидающе сижу в кресле гостевой комнаты, поглядывая за окно. С таким обслуживанием и моим заказом ресторан может отложится на пару часов позже, нужно предупредить на ресепшене.
Рисую себе образ Розали от скукоты в ее ожидании, в надежде увидеть ее в том же черном платье, что и вчера, поглядеть на этот румянец, смотреть на нее и не спускать глаз, мечтая о ее поцелуях на своих губах. Чтобы темные волосы были обязательно распущены, со своей обычной длиной до лопаток и с завитыми концами. И чтобы ни в коем случае на ней не было этой косметики, она портит ее. Никаких духов, это сбивает ее настоящий запах. Я люблю ее настоящую.
Розали могла бы прийти, ни в коем случае не смущенной этой ночью, а довольно с дерзим взглядом, уверенной в себе, и игривым настроением. Она моя радость, моя непредсказуемая и такая выдуманная принцесса.
Смотрю на время, понимаю, что уже три дня, и невольно нахмуриваюсь. К четырем назначен ресторан. По моим расчетам, она должна была прийти, пообедать и собираться выезжать. Как тут сейчас и нет ее следа.
Терпеливо жду, Гарри говорил не давить на нее. Розали нужно личное пространство и я ей это предоставлю. Пиджак оказывается сложенным на спинке кресла, я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, катая душит мое горло. Свободнее умещаюсь на кресле.