Необъяснимая история
Шрифт:
— Только в одной, — перебил я.
— Ты своими глазами видел горы трупов?
— Со мной в самом начале произошел несчастный случай. Но там пало довольно много людей.
— А вот если верить ему, горы трупов — исключительно моих рук дело, — сказал Весталис.
Агрикола одобрительно хмыкнул.
— Дай его сюда.
Я протянул свиток Весталису. Найдя искомое, он процитировал:
— «Груды порубленных гетов, всех, кого попирал в битве победной стопой». [61] — Он вернул мне свиток. — Как будто я Персей! [62] И мне даже не понадобилась голова Медузы. Он выставляет меня… Он выставляет меня… — Весталис поискал подходящее сравнение и наконец воскликнул: — Плавтом! [63] Такое впечатление, что я выпрыгнул прямо из пьесы Плавта!
61
«Письма с Понта»; Весталису; пер. Н. Вольпиной. — Примечание переводчика.
62
Контекст не совсем понятен. Сын Юпитера Персей обезглавил Медузу Горгону и отомстил за честь матери, превратив с помощью этой головы в камень царя Полидекта. Возможно предположить какую-то связь между его подвигами и неправдоподобным рассказом о воинских доблестях Весталиса у Овидия.
63
Римский драматург того времени, чья самая известная комедия озаглавлена «Хвастун» (Miles Gloriosus), герой которой — хвастливый ветеран, разбогатевший на награбленном во время войны.
В этот момент в таверну ворвалась ватага буянов и с перебранкой и криками заняла соседний стол. Очевидно, это было уже не первое и не второе место, куда они заглянули выпить.
— Он тебе родственник, верно? — спросил Весталис.
— Можно сказать — дядя. Очень дальний.
— Тогда скажи ему, пусть пишет про героев, которые заслуживают таких похвал! Про Ахилла, Геркулеса, Энея. Впрочем, Вергилия ему не переплюнуть. Скажи, пусть оставит меня в покое. Как только это прочтут в «Фульминате», [64] конца этому никогда не будет: его уже и так к месту и не к месту цитируют за игрой в кости. Спорят, кто она была. Большинство считает, что Юлия.
64
«Фульмината» — название одного из самых выдающихся и победоносных легионов; Весталис, по всей видимости, был довольно известной фигурой среди солдат.
— Выходит, Овидий — не единственный, кто распространяет такие сплетни. Так почему же император именно на него решил обозлиться? — удивился Агрикола.
— Ты не у того спрашиваешь. — Весталис повернулся ко мне: — Пожалуйста, напиши ему и спроси, собирался ли он этой батрахомиомахией [65] заставить меня покончить жизнь самоубийством, бросившись на собственный меч? Почему он со мной так поступил? Я же не сделал ему ничего дурного.
Поэт жестоко ошибся в Весталисе. Это был отличный человек, который, хотя и был сыном лигурийского царька, жизнь вел столь же опасную и непритязательную, как и его легионеры. Такая жизнь была полнейшей загадкой для Овидия, который не испытал ничего хотя бы отдаленно похожего. Весталис нисколько не напоминал себялюбцев из круга поэтов Мессалы, которым польстила бы подобная поэтическая гипербола. Овидий, наверное, был в отчаянии
65
Отсылка на древнегреческую пародию Илиады, где в духе гомеровского эпоса рассказывается о войне мышей и лягушек.
8
что она лишилась рассудка. Говорили, что она перестала есть и только сидела, глядя в пространство и бормоча себе под нос. Я ничуть не удивился. Марк Весаний [66] был все равно что таракан. Он не смягчится, даже осрамленный в поэме, написанной
9
из-за чего также Цельс [67] хотел поехать в Томы. — Котта [68] вытер со лба пот. — Он описывает Понт как Стикс, а Томы — как Аид. [69] Флак [70] говорит, что это очень приятный гетский городок, хотя зимой иногда бывают неприятности с варварами-степняками. Ничего серьезного. На деле степные кочевники ни разу не брали город. По словам Флака, он похож на Байи.
66
По всей видимости, с Марка Весания был списан беспринципный герой поэмы Овидия «Ибис», чья личность в прочих источниках осталась загадкой.
67
Вероятно, Альбинован Цельс, литературный протеже Котты Максима, секретаря и соратника Тиберия, которого Гораций обвинил в литературном плагиате. Больше о нем ничего не известно.
68
Котта Максим был другом и покровителем Овидия. Он принимал Овидия в своем поместье на острове Ильва (Эльба), когда туда был доставлен указ Августа о ссылке Овидия. Если верить Овидию, он отговорил поэта, который хотел покончить жизнь самоубийством.
69
В греческой мифологии Стикс — река, через которую паромщик Харон перевозит души умерших в Аид, подземный мир, мрачную страну мертвых.
70
Помпоний Флак, известный полководец и собутыльник Тиберия, его товарищ в любовных похождениях; по всей видимости, заступался перед Августом за Овидия (Свиток III, Фрагмент 13, и Свиток IV, Фрагменты 3 и 4).
— Верно, — отозвался Куртий. — Флак мне рассказывал, что летом там чудесно.
— А почитаешь его, так можно подумать, что в Томах всегда зима. Ну, предположим, это поэтическая вольность, но все равно там происходит что-то странное. Они награждают его лавровым венком, [71] но, по тому, что он пишет, они сущие рутулиане [72] Вергилия: живут взятками и разбоем, вечно жаждут драки, поля обрабатывают в шлемах гладиаторов и так далее. Слыхано ли дело, чтобы варвары пользовались колчанами? Только у Гомера. [73]
71
Хотя Овидий не был счастлив в Томах и вначале не питал приязни к его жителям, они в конце концов увенчали его лаврами, когда он, как утверждается, написал поэму в честь Августа на языке гетов. Некоторые ученые утверждают, что это был скорее искаженный греческий, также бывший в ходу в Томах того времени.
72
Рутулиане — варварское племя, описанное Вергилием в «Энеиде» как дикий народ, который живет грабежом и даже обрабатывать поля выходит при оружии.
73
Для обозначения боевого колчана Овидий использует греческое слово «коритос», которое Вергилий в своей «Энеиде» заимствовал у Гомера. Брут пытается доказать, что описание Овидием климата и обычаев Том не просто полно преувеличений, но основано на классических произведениях греческой и римской литературы, а не на реальности. Иными словами, он сомневается, что Овидий вообще был в Томах!
— Это тоже поэтическая вольность? — улыбнулся Фабий. — Цепляться за древних и не обращать внимания на неумытую реальность?
Я перестал их слушать. Я достаточно насиделся в парильне. Встав, я вышел из лаконика [74] и прыгнул в холодный бассейн. [75] Я устал слушать, как они разговаривают и разговаривают, преуменьшая страдания Овидия. Верно, его не интересовали удовольствия, которые, без сомнения, мог предложить в летние месяцы город, но эти болтуны не в состоянии постичь, как его терзает тоска по Риму. Прозябание вдали от него приносило столько же мук его духу, сколько жестокие зимние холода Том телу. И если он преувеличивал свои страдания, то что с того? Когда больно душе, больно и телу. Томы стали для него Ультима Туле. [76] Не будь его тоска по дому столь неистовой, он относился бы ко всему с юмором, посмеялся бы над собственными злоключениями с той же легкостью, как и его так называемые друзья. Я решил, что там, где потерпел неудачу Цельс
74
Отделение горячей бани с большим, но мелким бассейном для омовения. — Примечание переводчика.
75
Бассейн с холодной водой назвался schola labri и находился в каладрии, помещении, наполненном подогретым воздухом. Римские бани во многом напоминали современную сауну.
76
Ультима Туле — остров, открытый на дальнем севере греческим первопроходцем Пифеем в IV в. до н. э. Его местонахождение неясно, но у Вергилия он описан как сказочная земля где-то на самом краю света.
10
— Да, я говорю про Тиберия, — сказал Цецина. — Наместник — давний его собутыльник. Солдаты называют Тиберия «Биберий Калид Мерон». [77] Но ты ведь это знал, правда?
— Нет, — отозвался я. — Этого я никогда не слышал, даже в армии.
— Мне рассказал двоюродный брат. Авл был наместником Мезии, [78] когда Бревсиец Батон [79] попытался прибрать к рукам Далматию. Я знаю Флака, и это прозвище ему тоже прекрасно бы подошло. То есть, если бы можно было бы и его имя превратить в столь удачный каламбур. Хотя шутка не моя, я такого не умею. Но знаю, что Луций много ночей провел с императором, воздавая дань Бахусу. [80] И не только Бахусу. Венере [81] тоже, и иногда развлекался с мальчиками.
77
Обозначение подразумевает пьяницу; латинский каламбур с использованием полного имени Тиберия, Тиберий Клавдий Нерон (бибо — «пить», калид — «подогретое вино» или «вино, разбавленное подогретой водой»).
78
Мезией называлась территория к югу от Дуная, от Адриатического до Черного моря.
79
Бревсиец Батон был вождем бревсийских племен в Паннонии, одной из самых важных провинций Рима, расположенной на Дунае к югу от Мезии. Первоначально он был союзником другого Батона, о котором упоминалось выше, вождя далматов и командующего войском, разбитым римскими легионами в битве при крепости Андетриум, где был ранен Квест; в итоге он приказал убить Бревсийца Батона.
80
Римский бог вина, сын Юпитера.
81
Римская богиня любви. Первоначально она была богиней италийских племен, но постепенно приобрела атрибуты греческой Афродиты.
— Но зачем Прокулея к нему ходила? — спросил я. — И зачем она ходила к Августу?
Цецина удрученно поник в кресле. Поглядев на посмертную маску отца на стене, он вздохнул:
— К обоим она ходила по одной и той же причине. Но с Тиберием шансов у нее было больше. Я в хороших отношениях с Флаком, хотя и иначе, чем с Тиберием. Флак — отличный малый. И Овидий тоже его любит. Ты же знаешь, что несколько своих писем с Понта он посвятил ему. Если бы кто-то сумел уговорить императора, то скорее всего Флак.
Вероятно, он был прав. Мы сидели молча. Неслышно подошла Эрия и долила нам в чаши вина. За те несколько лет, что Цецина был женат на моей матери, мы с ним стали близки. Он больше не казался мне нелепым, и я начал воспринимать его отношения с Прокулеей всерьез. Он был никудышным сенатором, более озабоченным собственными поместьями и каменоломнями, нежели общественным благом, но в этом не отличался от многих других. Я не знал, каким был сенат до Цезаря, [82] но сейчас он был таким, и Цецина являлся скорее правилом, чем исключением. Лишь несколько державшихся за минувшее аристократов еще мечтали о былых добродетелях. Цецина восхвалял славу нового Рима. И вносил в нее лепту своим мрамором.
82
В период республики сенат обладал высшей властью. Когда Цезарь стал диктатором, он значительно уменьшил эту власть. Хотя в период империи сенат официально сохранял верховную власть, в реальности он стал всего лишь престижным собранием прихлебателей императора.
Вечерние лучи падали на мраморную копию Дискобола, которую он подарил мне, когда я вернулся из армии. Да, его мрамор воистину преобразил Рим в сверкающий белый город храмов, колоннад и терм.
— Но почему? — Мой вопрос был формальностью, призванной подтолкнуть Цецину подтвердить истину, о которой я давно уже догадался. Он покраснел, и мне стало жаль, что я заставляю его все это переживать заново.
— Знаешь, дружок, Прокулея очень к нему привязана. Было время, когда она… — Он помешкал, потом как будто собрался с духом сказать, что нужно: — Она его любила. Но я не ревную к ее прошлому, Квест. Я уже столько лет ее любил, что теперь, когда она… — Он замолчал, когда подошла Эрия, чтобы снова наполнить нам чаши, затем с тенью улыбки ушла снова. — Знаешь, Квест, мне уже не восемнадцать. И сама Прокулея давно не девочка. Любовь в нашем возрасте