Неоновый дневник
Шрифт:
— Я бухать люблю. Коньяк там, водку…
— Супер!
Снова оборачивается к съемочной группе:
— Вот, давайте мы ей туда немного водки нальем. Или коньяка? Так же можно сделать? Сколько тебе лет?
— Двадцать один.
— Ну вот. Рита, будь умницей, сбегай в магазин внизу. Перерыв!
Оператор смотрит на меня, и я вижу сомнение в его глазах. Я и сама не понимаю, нахера меня взяли на эту роль? Неужели нельзя было пригласить кого-нибудь из театрального? Красивых девушек там полно.
— Это все из-за волос.
— Что?
Я трясу перед
— Ну, из-за того, что у меня розовые волосы. Он как увидел меня на кастинге — сразу в меня вцепился, прямо стоял, и держал за локоть, как будто я убегу. А я недавно волосы покрасила, в розовый. Хотела просто отрезать, но подруга отговорила. И вот теперь я тут. А вы со мной мучаетесь.
— Мы не мучаемся, такая у нас работа. Ты же не виновата, что не умеешь играть. Ты — просто модель.
— Ага, просто…
Менеджер с Ритой возвращаются, Рита берет мою бутылку, и наливает в нее водку, разбавляя ярко-оранжевую газированную дрянь сорокапроцентным алкоголем. Я оцениваю пропорции — сто грамм на оставшиеся двести миллилитров. Напиток заметно бледнеет, и мне становится весело. Нет, они что — серьезно?!
— Смотри. Делаем так. Ты сейчас отпиваешь, держи бутылку, как я показывал, потом поворачиваешься к камере, улыбаешься, и потом говоришь: «Cool»! Все, как раньше. Поняла?
Что тут непонятного. Я еще не успела опьянеть, поэтому не надо разговаривать со мной так, будто мне шесть лет. «Cool» — название этой дряни, которую я пью уже второй час. Разве мне не полагается ассистент с тазиком?! Повернувшись в профиль к камере, я делаю большой, сексуальный глоток, опускаю бутылку, смотрю прямо в объектив и, улыбнувшись, говорю:
— Водка. Заебись!
***
— И ты типа прямо так и сказала?
— Ну да. Испортила дубль.
Сначала Влад просто смотрит на меня, а потом начинает смеяться, и я к нему присоединяюсь. Мы смеемся до слез, до соплей. Да, нам классно вместе, но только нет такого человека, с кем бы я могла остаться. И нет такого места, в котором я хотела бы задержаться. Я отталкиваю от себя людей, или они отталкивают меня — неважно. В конце концов я всегда остаюсь одна. Это — единственное, чего я заслуживаю. Моя жизнь — просто один, постоянно повторяющийся ебаный день сурка.
— Дин? Помнишь, то, что ты мне рассказывала про свое детство? Это правда?
Даже если и правда — никто и никогда не узнает эту историю. Я так решила. Я просто надеюсь, что когда-нибудь я забуду об этом… Тогда мои демоны тоже забудут обо мне.
— Нет. Я это придумала. Я же была под грибами, помнишь? Я просто хотела с тобой переспать.
— Не пожалела?
— Неа.
***
Размытый силуэт нависает надо мной так высоко, что заслоняет собой солнце:
— Привет! А ты что это, играешь тут совсем одна? Заходи ко мне в гости. У меня есть игрушки… И много, много сладостей. Не бойся, я знаю твоих маму с папой. Мы с ними — друзья…
Он протягивает мне руку, и я просыпаюсь. Звонок телефона раздается прямо около моей головы, я извлекаю его из-под подушки, и с трудом фокусирую взгляд на дисплее. Кто звонит
— Олег, ты там охуел что ли?
— И тебе доброе утро. Поедешь с нами на тусу с ночевкой?
— С нами, это с кем?
— Со мной, со Спайком, да до хрена народу знакомого будет. Это на острове, с палатками.
— Это во сколько? Я еще в себя не пришла.
На тумбочки около кровати стоит бутылка, полная примерно на треть. Вот нахера, спрашивается, я еще и дома после клуба пью? Протягиваю руку и делаю глоток — гадость. Влад уже куда-то свалил, постель на его стороне кровати недвусмысленно пуста. В квартире тоже тихо. Я иду в ванную и выливаю остатки бухла в унитаз. Мое отражение в зеркале выглядит не так плохо, как я ожидала, и у меня поднимается настроение.
— Значит, с палатками. Ну, окей.
Уличный шум оглушает, нужный мне трамвай останавливается через дорогу, и я бегу к нему, не обращая внимания на цветные круги перед глазами. Олег, сука, не мог вчера сказать про поездку — я бы так не набухивалась. Хотя, кого я обманываю? Остановка «ЖД Вокзал», я сползаю на скамейку, закуриваю и, преодолевая тошноту, кручу головой — куда дальше? Олег машет мне рукой у входа, заебись.
— Привет, бухала вчера, да?
— Привет, ну а как ты думаешь? И вообще, я что, так плохо выгляжу?
— Ты — единственная из моих знакомых, кто с похмелья выглядит лучше, чем до него.
Я смеюсь:
— Значит, знакомых? Какой же ты, Олег, мудак. Я-то думала, что я твоя принцесса.
— Так и есть. Ты — принцесса панк-рока.
Мы заходим в киоск за алкоголем, потом топаем на перрон. Наша тусовка занимает полвагона пригородного поезда — кого-то из них я знаю, но большинство лиц мне незнакомы. Мы с Олегом садимся рядом, я кладу голову на его плечо:
— Можно, я немного посплю?
Бутылки «Немирова» глухо дребезжат в моем рюкзаке, который я поставила себе в ноги. Вагон, слегка покачиваясь, начинает движение, и я, действительно, начинаю засыпать:
— А сколько ехать?
— Часа три.
— Бля…
— А потом еще на автобусе час. А потом на катере. И обратно только завтра можно будет уплыть. Охуенно, да?
— Пиздец, как охуенно.
Наверно, Олег тоже засыпает, потому что, когда, спустя несколько часов, он меня будит — вид у него тоже помятый. Мы пересаживаемся на автобус, где нас уже ждет Спайк, и я, чтобы избавиться от мерзкого привкуса во рту, открываю бутылку «Немирова», и делаю большой глоток. Протягиваю ее Олегу:
— Вот так заебись.
— Точно!
Сидя на задних сидениях, мы допиваем первую бутылку уже втроем, и я собираюсь что-то сказать, но внезапно у меня перехватывает дыхание. Сердце делает два удара, потом замирает, и мне кажется, что я проваливаюсь вниз, в звенящую черноту, и, чтобы удержать себя здесь, на поверхности, я вцепляюсь ногтями Олегу в руку. Блять, только не сейчас!
— Что с тобой?
Он испуганно смотрит мне в лицо:
— Тебе плохо? Ты вся дрожишь.
— Все нормально. Просто хуево после вчерашнего. Забей.