Неосторожность
Шрифт:
– Я… Я не знаю, – бормочет Гарри.
– Не знаешь? Неужели твой брак для тебя так мало значил, что ты прыгнул с какой-то шлюхой в койку без всяких причин?
– Нет. Все сложнее.
– И что же тут сложного? Мне все кажется простым, как дважды два. Ты был женат. На Мэдди, не на ком-то там! Она что, недостаточно красива? Недостаточно добра? Она была плохой матерью? У нее было мало денег? Скажи, чего она тебе не дала, что пришлось пойти за этим куда-то еще?
– Нет, Мэдди мне дала все.
– Тогда
Он ничего не может сказать.
– Меня от тебя тошнит. Господи, ну почему ты просто не уйдешь? – У нее в глазах слезы.
В тот же день Гарри звонит мне:
– Хотел тебе сообщить, что съехал от Нэда и Сисси.
Он говорит, что нашел номер в дешевой гостинице где-то в восточной части двадцатых улиц. Я никогда о ней не слышал.
– Там полно немцев, – объявляет Гарри. – Я единственный постоялец не в биркештоках и без рюкзака.
– На случай, если нужно будет с тобой связаться, ты там надолго?
– Не знаю. Номер стоит около двухсот долларов в день, так что там неплохо. Хочу сегодня начать искать жилье.
– Не забывай, там должна быть комната для Джонни. А то судья может не разрешить ему у тебя оставаться.
Через несколько дней он снова звонит и рассказывает, что нашел квартиру с одной спальней на Мюррей-Хилл, около туннеля. Завтра хоккейный матч. Он спрашивает меня, как ему поступить. Нормально будет, если он заедет за Джонни домой? Я говорю, что узнаю у Мэдди и перезвоню ему.
Я набираю ее номер и жду, пока закончится запись автоответчика. Я знаю Мэдди. Она ненавидит говорить по телефону и никогда не берет трубку.
– Мэдди, это я. Подними трубку, пожалуйста.
– Привет, Уолтер! – Как я и предположил, она стояла возле телефона, решая, брать трубку или нет.
– Завтра вечером хоккей. Гарри хочет узнать, можно ли ему заехать за Джонни домой. Если тебе это неудобно, я мог бы отвезти Джонни на стадион.
Она вздыхает.
– Нет, все нормально. Зачем тебе быть у меня на посылках? Передай ему, пусть приходит.
– Хорошо. Давай я свожу тебя поужинать, пока их не будет?
– Спасибо, с удовольствием.
На следующий вечер я приезжаю к Мэдди без четверти семь. Гарри должен явиться в семь часов.
– Заходи, – приглашает Мэдди, подставляя щеку для поцелуя.
Джонни бросает на меня полный знакомого разочарования взгляд, убедившись, что я не его отец. Он в свитере «Рейнджеров». Я ерошу его волосы.
– Повеселись сегодня, хорошо?
– Иди,
– Неплохая мысль. Тебе что-нибудь сделать?
– Нет, спасибо.
Я иду к бару и смешиваю мартини. Звонит дверной звонок.
– Папа!
Джонни летит к двери и прыгает в объятия отца.
– Папа! Папа!
Гарри крепко обнимает сына, поднимая его, зарывается лицом в его шею.
– Джонни, – шепчет он. – Я так по тебе соскучился.
– Я тоже, папа. Ты приехал насовсем?
Гарри смотрит на Мэдди и ставит Джонни на ноги. Склонившись к сыну, чтобы смотреть ему в лицо, он берет его за руку и отвечает:
– Нет, дружок, не могу. Мне нужно закончить дела в Риме. Я прилетел повидаться с тобой и сразу после игры улетаю обратно.
– Ясно.
– Джонни, надень куртку, – говорит Мэдди, кладя руку на плечо сына. – Ты же не хочешь опоздать на игру?
Мальчик убегает наверх, крича:
– Папа, я сейчас!
– Ты ему не сказала?
У нее ледяное лицо.
– Нет. Я подумала, лучше будет, если сообщишь ты.
– Я? – Гарри смотрит в сторону, потом себе под ноги, сдерживая чувства, зная, что у него нет права спорить. – Если хочешь.
– Он будет меня винить, если я ему скажу, что ты с нами больше не живешь. Я не злодейка и не собираюсь ею быть. И, честно говоря, я не в настроении изображать родительское единение. Это всегда выглядит фальшиво.
– Понятно. Кстати, здравствуй. Хорошо выглядишь.
– Спасибо.
– Привет, Уолт!
– Гарри!
– Ты думала, что я должен ему сказать? – шепчет он.
– Ты у нас писатель. Уверена, что-нибудь сочинишь.
Он выпячивает нижнюю губу и кивает.
– Хорошо.
Джонни сбегает по лестнице, перепрыгивая последние две ступеньки и с шумом приземляясь. Мало что доставляет мальчикам такую радость, как возможность пошуметь.
– Я готов!
– Давай, чемпион. Пошли.
– Пока, мам. Пока, дядя Уолт.
– Счастливо, милый. Повеселись там.
За ними закрывается дверь. Мэдди поворачивается ко мне и произносит:
– А теперь можешь налить и мне, Уолтер.
Мы сидим в гостиной, Мэдди курит. Когда Джонни дома, она обычно старается выйти наружу.
– Я не думала, что будет так тяжело, – признается Мэдди. – Я не думала, что вообще может быть так тяжело. – У нее в глазах слезы.
– Ты до сих пор не плакала?
Она качает головой:
– Вообще-то, нет. По-моему, мне это не нужно.
– Может, стоило бы?
– Я так злилась, что было не до слез. Но когда увидела Джонни с Гарри, мне стало очень грустно. У нас была семья, понимаешь? Мы были счастливы. А теперь все закончилось. Несправедливо. Как он мог?