Непокорное Эхо
Шрифт:
– У моей маменьки тоже все кругом вышито. Все хотел поинтересоваться: она балуется вышивает, или кто из прислуги?
– Это не маменька ваша вышивает, – пояснила ему Мария, – это для нее тетка Тоня и ее дочка Верка вышивают. Они у нас в округе самые мастерицы на шитье, да вышивки.
– А я думал, может, из сестричек кто увлекается? Да так красиво все получается! На подушках целые картины! Я, грешным делом, залюбовался!
– Они такие рукодельницы знатные, вот ваша маменька и просит их. А они люди добрые, хорошие. Про них никто худого слова не скажет в селе, – рассказывала женщина, откуда в его доме такие красивые подушки.
– Да в доме, кажись, свои портнихи есть, – стал вспоминать Григорий.
– Видать, ваши не умеют так вышивать, как тетка Тоня! – вновь ответила Мария и улыбнулась. – Знаю, ваша маменька хотела ее к себе переманить, но та наотрез отказалась.
– Давайте выпьем за встречу, – предложил Сергей, разливая наливку по стаканам.
Мужчины взяли спиртное в руки, на радостях стукнулись ими, а следом выпили и стали закусывать.
Мария вновь встала и пошла разжигать самовар. Она вышла на улицу, расположила его на большой деревянной лавке и начала возиться с еловыми шишками. В дом потянуло дымом и запахом хвои.
– Как там в городе? Что нового за границей?
– За границей хорошо, но дома лучше, – коротко ответил Григорий и устало облокотился руками на стол.
В горницу вернулась хозяйка и остановилась у печки.
– Вот хочу кабинет себе открыть, – вновь заговорил барин. – Место уже выделил, светлая и чистая комната, и удобно людей принимать. Надо будет попросить ваших знакомых, чтобы пошили мне белые занавески и скатерти. Там еще рушники будут нужны, да еще много чего по мелочам.
– Они вам не откажут, – отозвалась Мария и подошла к столу.
Женщина осторожно присела на лавку рядом с мужем и затихла.
– Как вы сказали… зовут их?
– Тетка Тоня и дочка Вера, – ответила Яшина.
– Что-то не припомню таких, – пожимая плечами, отозвался барин.
– Они в конце села живут, ближе к большаку, – пояснила она. – Там у них дом стоит, а на окнах красивые наличники и ставни. Их еще дед вырезал. Тоже мастер на все руки был.
– Вспомнил, – качнул головой Громов.
– Уж больно у них Верка красивая, – стала рассказывать Мария. – Такая умница, такая скромница, одно загляденье! Одно плохо, больно худая. Все девчата как девчата, а эта вся тоненькая как тростинка. Но красавица!
– А коса у нее есть? – не зная почему, спросил ее Григорий.
– Коса самая знатная во всей округе, – подтвердила она. – Волосы густые, пышные и длинные, ниже колен. Она как махнет ей, глаз не оторвать!
– Я тут девушку встретил, хотел познакомиться, а она наотрез отказалась говорить, как ее зовут, и убежала. И точь-в-точь попадает под ваше описание! – признался барин. – А глаза у нее какие?
– Глаза темные, как уголёчки. Ребята по ней сохнут, а она только Ваньку любит.
– И жених есть?! – удивился Громов и расстроился, но вида не подал, а только грустно улыбнулся и затих.
– Говорят, любят они друг дружку с малолетства, – ответила женщина. – Да Иван у вас на конюшне конюхом работает.
– Конюхом?! – переспросил он и сразу вспомнил того крепкого и высокого парня, с лохматой шевелюрой на голове, что помогал деду Никодиму.
– Вроде… да, – неуверенно ответила Мария. – Он ваших лошадей на водопой водит, сама видела.
– Теперь знаю к кому обратиться, – стараясь быть веселее, проговорил мужчина.
Сергей разлил еще наливку, они тут же выпили и стали вспоминать прошлое, как они росли и убегали из имения на речку.
– А помнишь, как мы на рыбалку ушли к омуту? – вопрошал Яшин, качая головой.
– Как же не помнить! – расплылся в улыбке Громов.
– А нас потом ваш батенька выдрал за это!
– Ох, и выдрал! – смеялся Григорий, вспоминая детство. – Все в доме переполошились, меня потеряли; няньки и сестрицы кричат, плачут, а батенька так наказал меня за это отлучение из усадьбы!
– Еще как наказал! – согласился с ним Сергей.
А сам опять разлил наливку, и они дружно опрокинули стаканы в рот. На душе барина повеселело, тело совсем расслабилось, и он стал собираться до дома, зная, что маменька теперь очень за него волнуется.
– Погодите! – остановил его друг. – Вы еще наши пироги не ели, чая нашего душистого не пили. Мария, – сказал он, обращаясь к супруге, – давай наш чай, будем дорогого гостя пирогами потчевать.
Женщина разом встала и пошла за самоваром, а Яшин вновь взял наливку и разлил ее по стаканам.
– А мы еще по маленькой, – предлагал он, с улыбкой глядя на барина.
– Ты вот женился, молодец! Наследника ждете.
– Да, к Покрову думаем первенца принять.
– Рад за вас!
– А вы не думаете ли семьей обзаводиться?
– А жени меня! – неожиданно выдал Громов.
– И женю! На ком хотите? За барина любая пойдет!
– А кто здесь в округе самая красивая девушка?
– Так… – развел тот руками и перевел взгляд на супругу, – кто?
Мария улыбнулась, подошла к столу и тихо ответила:
– С пьяных глаз такие дела не решаются. Себе жизнь загубите и девчонке тоже. Да и в вашем окружении своих девиц хватает, знатного роду. Не чета нам!
– Вот! – выставив указательный палец вверх, радостно воскликнул Яшин, – за что я ее полюбил! За то, что она у меня такая умница!
– Правильно, жену надо любить, а иначе жизнь – не жизнь будет, – согласился с ним Григорий.
Он встал из-за стола и тихо сказал:
– Чай я к вам потом приеду пить. А сейчас… устал я, и пора до дома. Там теперь маменька с папенькой волнуются.
– А невесту я вам сосватаю! – твердил свое Сергей, стукнув своей увесистой ладонью по столу.
– Согласен. Надоело одному жить. Детей хочу полный дом. Жену умницу и красавицу.
– Будет сделано!
– Молчи, – ласково произнесла Мария, глядя мужу в глаза, – пусть Бог сам выберет Григорию Владимировичу суженую.