Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
Но волны не обрушились на них. Они обрушились на обрыв и мощным потоком помчались вниз, нагоняя падающего Смерка.
Они подхватили дракона и разбили на куски сковывавшую его сеть. Смерк расправил крылья и взлетел над обрывом, а волны устремились дальше, обрушившись в расселину и, заполнив её, потекли рекой, наполнив собою давно пересохшее русло.
Странно, но Мастер, когда они впервые увидели озеро, не заметил никакого обрыва, но лишь потому, что он был скрыт высокой травой от постороннего взгляда. И теперь, как и прежде, из огромного озера вновь вытекал водопад, с рёвом обрушиваясь с обрыва в белую реку.
Увидев, что опасность миновала, Лайтенвуд и
– Смерк, ты жив! – радостно воскликнул Квин.
– Сила Серебряного озера спасла его, – не без гордости добавил Мастер.
– Проклятый дракон! – зарычал лорд и обернулся к войску. – По машинам! Приготовьте огненные копья! Истребим эту тварь и отступников с воздуха!
Солдаты ринулись было исполнять приказание, как вдруг чуть в стороне раздался до боли знакомый Лайтенвуду голос:
– Остановитесь, милорд.
Лорд обернулся и увидел… сидящего на его пегой кобыле Молнии Уинстона, который спокойно и внимательно смотрел на него. Уоллфрид и остальные тоже поглядели в ту сторону.
Старый лакей натянул поводья и не спеша двинулся навстречу лорду.
– Милорд, – остановившись недалеко от лорда, мягко, но настойчиво произнёс он. – Вы говорите, что эти люди и их дракон – отступники, а Уоллфрид и я – предатели. Но вы неправы. – В отличие от Уоллфрида, Уинстону в этот момент более чем легко удалось выговорить последнее слово. – Настоящий отступник и предатель – это вы!
Лорд замер на месте и едва не задохнулся, разъярённый словами Уинстона и его появлением в столь неподходящий момент, когда он только хотел разобраться с врагами Англии ради святой мести. Уоллфрид тем временем, развязав товарищей, подбежал к другу, но Уинстон не обратил на него внимания. Он не узнал дворецкого. Сейчас Уинстон решил всё сказать своему бывшему – именно бывшему – хозяину, и, быть может, этим образумить его. Лайтенвуд же был полон ненависти к ещё одному «предателю», нагло объявившемуся в самый разгар его великой расплаты за свою погибшую семью.
– Думаешь переубедить меня, лакей? – оскалился лорд. – И это после того, как вы с Джеймсом, украв лошадей, бежали из замка вслед за Уоллфридом, решив быть с ним заодно?! Ты тоже желаешь освободить драконов, Уинстон? Так знайте же все вы, – обратился лорд к остальным, – что много лет назад эти отродья уничтожили моих родителей и всю нашу династию во время прогулки. Я спасся лишь чудом благодаря одному из слуг моей матери, и с тех пор живу ради мести за них! Я не ожидал от тебя этого, Уоллфрид! – метнул уничтожающий взгляд на дворецкого лорд, отчего Уинстон с недоумением глянул на молодого человека, стоявшего подле него. – И тем более от вас с Джеймсом… Но вы предали меня! Вы все меня предали! И теперь вы все умрёте! ВСЕ!!!
Лорд заскрипел зубами, задыхаясь от злости. Его бесило спокойствие Уинстона, который, конечно же, знал тайну лорда, которую тот скрыл только от Уоллфрида. Но Лайтенвуда бесило и молчание всех остальных. Солдаты лорда, от которых Лайтенвуд, как и от Уоллфрида, утаил эту историю, объясняющую причину его ненависти к драконам, были ошеломлены услышанным.
– А почему же ты один, Уинстон? – убавив пыл, вкрадчиво, но с издёвкой спросил Лайтенвуд. – Ты же сбежал вместе с Джеймсом, так где же он? Испугался моего гнева?
Уинстон собрался с духом и с горечью в голосе выкрикнул в лицо лорду:
– Ваш верный конюх Джеймс погиб в лесу, пронзённый огненным копьём
Лайтенвуд был несколько смущён и даже шокирован услышанным, но спустя несколько секунд как ни в чём не бывало ответил, отмахнувшись рукою:
– Туда ему и дорога! И о какой его преданности ты смеешь говорить, Уинстон, если он, как и ты, предал меня? Ты, я вижу, тоже побывал в пекле? Жаль, что ты не сгорел там вместе с ним, – по крайней мере, не донимал бы меня сейчас своей идиотской болтовнёй, старый кретин!
Уинстон молча стиснул зубы и слез с кобылы. Мастер и Квин вместе с Уоллфридом и Смерком стояли теперь возле Уинстона, опасаясь того, что лорд может отдать приказ о повторном нападении. Но Лайтенвуд неподвижно стоял, злобно усмехаясь и перекидывая новую сигару из одного уголка рта в другой.
– Отступитесь от своих намерений, милорд, пока не поздно! – взмолился наконец Уоллфрид.
В ответ на его слова лорд лишь громко расхохотался.
– Ха! – сказал он затем. – Я не отступник, чтобы отступаться, Уоллфрид! Я лорд, и командую сам собой, в отличие от тебя с Уинстоном, а потому…
Уоллфрид впервые в жизни нашёл в себе силы перебить своего господина. Он сбивчиво заговорил, пытаясь обратить внимание лорда на свои слова.
– Я прощу вам всё, милорд, только откажитесь от своей мести! Сделайте это хотя бы ради нас, ваших слуг! Я не знал о том, что драконы убили вашу семью, это многое объясняет. Теперь я понимаю ваши поступки и ваше горе, но послушайте видавшего виды дворецкого: драконы вовсе не такие, поверьте мне, милорд! Те, которые напали на вас тогда, не понимали, что делали! Это были молодые и ещё неприрученные драконы – одни из тех, которые первыми проявили свой дикий, необузданный, забытый их родителями нрав среди людей, но остальные, кто был изгнан, невиновны! Они не опасны и не могут быть опасными, ведь они верно служили людям и не думали нападать на них. Именно поэтому вам следует забыть о прошлом и поверить в доброту драконов, поверить в их невиновность! Поймите же это! И если вы это поймёте, я прощу вам всё, прощу даже гибель Джеймса… – тут Уоллфрид, не выдержав, заплакал, но, собравшись с силами и вытирая слёзы ладонями, продолжил: – Теперь я знаю, милорд, что Уинстон отправился за нами с целью помочь нам в этом. Не вините его, он поступил правильно! Вы этого не знали, но теперь вы всё знаете, и поэтому я прошу вас, сэр: остановитесь! Подумайте: ведь мы же вас любим и не хотим быть вашими врагами…
Слёзы не дали ему договорить: добрый дворецкий готов был снова броситься в ноги своему лорду, отчаянно попытаться переубедить его и дать понять, что он совершил страшную, чудовищную ошибку, сделав драконов своими врагами.
Уинстон, внезапно поняв, что говоривший с лордом действительно его друг Уоллфрид Бергмор, схватил его за плечи и крепко обнял. Лорд Лайтенвуд, чуть помедлив, глубоко вздохнул и поманил к себе Уинстона.
Мастер, Квин и Уоллфрид с замиранием сердца смотрели на то, как старый лакей, медленно выпустив Уоллфрида из своих объятий, с тенью недоверия не спеша двинулся к лорду, который, крепко зажав в обеих руках свою трость и став похожим на попугая, сидящего на жёрдочке, строго и вместе с тем спокойно наблюдал за его приближением. Когда Уинстон, с надеждой ожидающий, что слова Уоллфрида возымели хоть какое-то действие на их лорда, и уже почти уверенный в том, что лорд подозвал его к себе для объятий и примирения, поравнялся с ним, Лайтенвуд довольно осклабился и произнёс: