Непознанный мир (цикл повестей)
Шрифт:
И Уоллфрид мог только тихо плакать, прижавшись к груди хозяина, и обнимать его так крепко, как только он мог. Слуга думал, что лорд Лайтенвуд жалеет сейчас его за самопожертвование перед драконами, и уже собирался было поцеловать его в грудь и плечи, что означало бы высшую любовь, преданность и покорность хозяину и половину значений всех поцелуев, но лорд вдруг мягко, но уверенно отстранил его от себя и совершенно спокойно произнёс:
– Оставь эту затею, Бергмор.
Старый слуга окаменел от неожиданного ответа хозяина, так и застыв
В потрясении глядя вниз, на чёрные туфли хозяина, но ничего не видя перед собою, старый слуга пробормотал:
– Нет, милорд… Послушайте: они возвращаются… Эти слова сказал мне Великий Фреммор за мгновение перед разрывом контакта… И… разве вы не рады тому, что…
Лорд Лайтенвуд резко его перебил, и его громкий голос заставил Уоллфрида пожалеть о сказанном. Слуга почувствовал, что эти слова ещё сильнее задели душу его лорда.
– Уоллфрид Бергмор, – сурово начал Лайтенвуд. – Я не хочу, вовсе не хочу делать тебе больно своими словами, как сделал это ты, но… забудь об этом. И не спрашивай меня, почему… Прости.
Он быстро развернулся и вышел. Уоллфрид вздрогнул, когда под ногами лорда скрипнул деревянный настил за порогом, а затем медленно обернулся к золотой фигуре Фреммора.
– Они возвращаются, – повторил он, глядя на Первого слугу, и как бы в подтверждение своих же слов едва заметно закивал головой, опустив глаза вниз. – Но их возвращение, я чувствую, погубит моего хозяина, моего милого лорда… – Тут старик не удержался и, зажмурившись, заплакал, закрыв лицо ладонями. И уже сквозь слёзы по зале разнёсся его приглушённый, но громкий возглас, полный боли и отчаяния: – А значит, и меня…
Лорд Лайтенвуд не спеша двигался по широкому коридору в свои покои. Проходя мимо людской, он услышал нечто, что заставило его быстро подбежать к неплотно закрытой двери и прислушаться.
В людской было шумно. Говорило сразу несколько десятков человек, и их голоса сливались в один гудящий звук, но лорд всё же уловил несколько громких отрывистых фраз, которые и заставили его насторожиться и вспомнить разговор с Уоллфридом.
– Дракон с двумя всадниками…
– В центре Лондона!
– Сегодня?..
– Неужели опять?!
– Не к добру это, не к добру…
Лорд Лайтенвуд одним ударом обеих рук распахнул двери и вошёл в людскую.
Увидев, что самый важный для них человек удостоил их чести заглянуть в столь неподходящее для него помещение, все тридцать восемь слуг поклонились хозяину до самой земли. Воцарилась тишина.
Лорд Лайтенвуд оглядел людскую: длинный, грязный и пустой стол из грубых досок, бочки с водой, разделочные ножи, затхлый запах земли… И не стал отвлекаться на неудобства. Он обвёл строгим взглядом стоящий перед ним народ – мужчин и женщин разных возрастов, – и прямо
– О чём вы тут вели беседу?
Никто не ответил, только, казалось, вся толпа слуг разом вздрогнула.
Лорд Лайтенвуд глубоко вздохнул и продолжил:
– Ладно… Можете не притворяться и не бояться меня, я только хочу знать о предмете вашего разговора, вот и всё. Ведь ваш лорд должен знать обо всём, что делается в его владениях, не так ли?
Прислуга молчала. Они бы давно уже сказали всё лорду, если бы речь шла не о драконах. Но, поскольку все они знали о прошлом своего господина, то не рискнули навлечь на себя сейчас его гнев.
По их молчанию лорд понял, почему они не желают отвечать, и поэтому с улыбкой произнёс:
– Не нужно меня щадить, я слышал, что вы говорили о драконах. – В это время по рядам людей пробежала дрожь. – Но всё это уже в далёком прошлом, и вам можно не бояться рассказывать мне о них. Форстер, – обратился лорд к одному из толпы. – Выйди сюда и расскажи мне о том, что ты слышал.
Слуги тут же расступились, пропуская вперёд старого, согнутого годами мужчину. Он торопливо засеменил к лорду, пока не остановился подле него и закашлялся.
– Говори, – потребовал лорд.
Форстер хрипло произнёс:
– Милорд, дракон с двумя всадниками приземлился сегодня на площади. Говорят, что они – отступники. – Тут он с трудом поднял голову, чтобы взглянуть на своего господина, и, прикоснувшись дрожащей от старости рукой к его левому плечу, продолжил: – Вам не стоит сегодня выезжать в город, милорд; я чувствую, что здесь они не к добру…
Он умолк и опустил голову. Лорд Лайтенвуд долго смотрел на его сгорбленное тело, а потом тихо произнёс:
– Ступай, Форстер. – И, окинув задумчивым взором ещё больше притихшую после слов Форстера прислугу, мягко продолжил: – Не волнуйтесь, здесь мы в безопасности и нам ничто не угрожает. Но на всякий случай – не выходите без крайней необходимости за пределы замка и двора, а я… – Тут он вдруг хищно ухмыльнулся, – позабочусь о нашей крылатой проблеме.
Больше лорд не сказал им ни слова. Он повернулся и вышел, оставив прислугу в тревожном молчании.
Лайтенвуд быстрыми шагами шёл по коридору, но уже не в свои покои. Его глаза горели торжеством. Его час пробил! Сегодня он отдаст приказ своему гарнизону готовить боевые машины для атаки.
Да, он отомстит этому дракону, и тем двоим, что посмели прилететь сюда за его жизнью!
За всё отомстит!
Хоть и одному дракону, а не целой стае, но всё равно.
За то, что они убили его семью.
Но лорд Лайтенвуд не знал, что его последние слова, помимо прислуги в людской, слышала и ещё одна пара ушей.
Уоллфрид Бергмор.
– Неужели здесь нет больших площадей? – в досаде произнёс Мастер, слезая со спины Смерка и помогая слезть Квину. – Большой город, а площади большой нет. Первый раз в жизни встречаю подобное.