Неправда
Шрифт:
– Нет...
– Сознался Лешка. За новостями он не следил вообще, а уж в последнее время...
– А иноки это кто?
– Это монахи. Ерунду индийскую знаешь, а в Православии, вижу, не смыслишь?
– грустно вздохнул священник.
– И еще крещеным себя зовешь?
Лешке стало стыдно. О религии предков он, действительно, практически ничего не знал. Весь его опыт общения с Православием заключался в случайных и эпизодических походах в церкви, да крещением в четырнадцатилетнем возрасте. Тогда они уехали в Донецк на свадьбу
После чего Лешка спрятал алюминиевый крестик, чтобы никто дома не увидел, а потом потерял его и нисколько об этом не жалел. До последних дней своей нелепой жизни.
– Так ты мне скажи, в Бога-то веруешь али как?
– Я не знаю, отец Геронтий! Может...
– Лешка начал было мямлить, но священник прервал его.
– Что значит - может? Что значит - не знаю? Здесь, паря, средины нету. Либо веруешь, либо нет! Третьего не дано. Горячий ты, али холодный?
– Наверное...
– никак не мог сказать студент.
– Да или нет?
– Да... Да!
– наконец выплеснул из себя ответ Алексей. И на душе ему стало сразу легко, будто бы он определился с чем-то очень важным. Как солдат, который долго прицеливался последним патроном, чтобы не ошибиться, чтобы попасть в выбранного врага.
– А веруешь ли, что Господь спасал тебя в часы невзгод, в часы тьмы и отчаяния?
– Верую!
– на этот раз уже уверенно ответил Лешка.
– Причащался когда?
– Что?
– Святых Тайн приобщался?
– Во Владимире меня маслом каким-то помазали...
– пожал плечами несостоявшийся колдун.
– Когда мы туда заряжаться ходили... Прости Господи!
– подумав, тихо добавил он, наткнувшись на осуждающий взгляд отца Геронтия.
– То миропомазание. На исповедь когда ходил?
– Ни разу не был.
– Помотал головой студент.
– О-хо-хо...
– тяжко вздохнул отец Геронтий.
– Встать-то сможешь?
Вместо ответа Лешка, кряхтя и постанывая, точно древний старик, спустил избитые, больные ноги и, держась за стенку, сделал несколько нетвердых шагов.
– Вот и ладненько!
– похлопал его по плечу старый священник.
– Ковыляй за мной до храма!
Лешка послушно заковылял за неспешно шагающим отцом Геронтием. Слава Богу, церковь была не далеко, метрах в ста от дома священника, но за эти сто метров Лешка успел и промокнуть холодным потом, и тут же высохнуть под вечерним солнышком, и всплакнуть от боли, и подержаться за сердце.
В храме было сумрачно, несколько свечек отец Геронтий затеплил и они высветили строгие лики икон бесстрастно разглядывавшие пришельца, словно говоря ему: "Что это за грешник явился в храм Божий?"
– Стой тута!
– сердито приказал ему священник и скрылся в алтаре.
Лешка подошел к стене и уселся на лавочку, вытянув негнущуюся, забинтованную ногу.
Трещали свечки, лики святых продолжали разглядывать студента и от этого Алексею было не по себе.
Он попытался отвлечься, подумать о том, что он будет делать, когда вернется в Киров, но мысли эти были столь страшны и отчаянны, что Лешка сразу вернулся в такой, сразу оказавшийся уютным и нестрашным, мирок старенькой церквушки.
Потолки и стены ее, оказывается, были столь обшарпаны, что кое-где проглядывали пятна кирпичей. Еще были видны затертые совсем недавно, нелепые и кощунственные надписи типа "Маша + Витя = Секс" и "ДМБ-76!". Прямо над Лешкой, штукатурки почти не было, сохранился только один кусок, на котором явственно проглядывал чей-то грустный, но пронзительный глаз - то ли неизвестного святого, то ли незнаемого архангела.
Лешке почему-то стало стыдно сидеть перед изувеченной фреской и он тяжело встал, а затем подбрел к большому подсвечнику, стоявшему перед большой, почти в рост человека, иконой. Именно здесь отец Геронтий и поставил три свечечки.
С иконы ласково улыбался, словно поддерживая и одобряя Алексея, Николай Чудотворец. Студент перекрестился и приложился лбом, а потом губами к прохладе дерева. Свечки заколыхались, и Лешке показалось, что святой Николай подмигнул ему.
– Помолился? Теперь подь сюда!
– окликнул его отец Геронтий. Голос его так гулко разнесся по храму, что Лешка вздрогнул от неожиданности.
Священник переоделся. Золотая накидка с красными нашитыми лентами, как она называлась Лешка не знал, и проглядывавшие из-под нее поручи делали старого священника похожим на древнего воина.
Лешка подошел к этажерочке, накрытой золотой парчой. На ней лежали толстенное Евангелие и медный крест.
– На колени бы тебе встать... Да уж ладно. Стой так.
– Тихо сказал священник, а потом, неожиданным басом громко воспел на весь храм:
– Благословен Бог наш!
А потом, вновь, перекрестившись начал читать молитвы:
– Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего
очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал, так что Ты праведен в приговоре Твоем и чист в суде Твоем.
Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя. Вот, Ты возлюбил истину в сердце и внутрь меня явил мне мудрость. Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега. Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Отврати лице Твое от грехов моих и изгладь все беззакония мои. Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня.