Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
– Скатерть?
– Да, мистер Бимиш. Пока я старался выпутаться из складок, кто-то двинул мне в глаз чайником.
– А как вы догадались, что именно чайником?
– Валялся рядом со мной, когда я вылез.
– Что же, – подытожил Хамилтон, – надеюсь, это послужит вам уроком. Не посещайте подобные заведения. Вам еще повезло, что так легко отделались. А вот если б вы отведали там сыра… Ладно, пошли. Посмотрим, чем я сумею вам помочь.
4
А Джордж остался на месте. Знай он укрытие получше, перебрался бы туда, но он не знал. Кто-кто, но только
Раздумывал он о многом – о своей юности в Ист-Гилиэде, о зрелости в Нью-Йорке, о Молли. О том, как любит ее. О миссис Уоддингтон и о том, как же портит она великую картину мироздания. О Хамилтоне Бимише и о том, как небрежно управляется тот с полисменом. Об офицере Гарроуэе и его дубинке, о Джузеппе и его чайнике. О преподобном Гедеоне Вулесе и его белых носках. В раздумьях своих он дошел даже до Сигсби X. Уоддингтона.
Ну а уж когда человек принимается думать про Сигсби, это значит, что ресурсы мыслей у него окончательно иссякли. Возможно, учитывая этот факт, судьба любезно подкинула Джорджу свежий материалец. Лениво раздумывая о Сигсби и гадая, как тот дошел до жизни такой, Джордж вдруг услышал приближающиеся шаги.
Он свернулся в клубок, и уши у него встали торчком точно у борзой. Да, действительно шаги. И мало того, направляются прямиком к его спальной веранде.
Волна жалости к себе затопила Джорджа. Что ж это за наказание такое, в самом деле? Почему на него так и сыплются напасти? Он мало просил у жизни – и всего то, чтобы позволила ему спокойно лежать под кроватью, вдыхая пух. И что же? Одни помехи! Можно сказать, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, как выразился Киплинг. С той самой минуты, как он отыскал себе это укромное местечко, мир превратился в сплошной серопыльный ад. Как все-таки неправильно и несправедливо!
Единственное, что можно было сказать в пользу этих шагов, – они были слишком легки, а потому никак не могли принадлежать нью-йоркскому полисмену. Теперь они приблизились к самой двери. Ему даже показалось, что они зашли в комнату.
Он оказался прав. Щелкнул выключатель. Живым зверьком прыгнул на него свет. А когда Джордж открыл глаза, то увидел лодыжки в чулках прозрачного шелка.
Дверь закрылась. Миссис Уоддингтон, только что ступившая на последнюю перекладину пожарной лестницы, метнулась через крышу и, прильнув ухом к замочной скважине, напряженно прислушалась. Наконец-то, возликовала она, дело двинулось!
5
С минуту взирая на эти новые лодыжки,
За негодованием пришло облегчение. Вспомнив разговор Хамилтона с полисменом, он понял, что обладательница лодыжек – его старая приятельница Мэй Стаббс из Ист-Гилиэда, штат Айдахо. Сейчас, предположил он, лодыжки принадлежат, как и прежде, ей, а что появились снова – ну мало ли! Вернулась захватить пудреницу или помаду. Забыла какую-то безделушку в пылу недавних препирательств.
А раз это Мэй, то это, безусловно, меняет ситуацию: не нового врага он обрел, а союзника. Девушка широких взглядов, вроде Мэй, сразу поймет мотивы, побудившие его прятаться под кроватью, и посочувствует ему. Кстати, можно бы использовать ее – пусть разведает, чисто ли на лестнице. Короче, новое вторжение в его убежище – совсем не бедствие, а большая удача.
От всей души чихнув (в нос ему залетел пушок), Джордж выкатился из-под кровати и с веселым смехом встал на ноги, тут же и обнаружив, что он очутился перед округлившимися глазами абсолютной незнакомки. Незнакомой, по крайней мере, девушка показалась ему в первый момент. Но постепенно, пока он смотрел на нее, у него стало зарождаться ощущение, что где-то, когда-то он уже видел эту девушку. Но – где? И когда?
Девушка ошалело таращилась на него – невысокая, хорошенькая, с бойкими черными глазами и премиленьким ротиком, правда, сейчас распахнутым как у рыбы. На веранде воцарилась мертвая тишина, и миссис Уоддингтон, напрягавшая слух у двери, начала уже думать, что, может, Джорджа в этом логове вовсе нет и ей снова предстоит заступить на вахту. Но тут раздались голоса, и хотя слов ей было не разобрать – стекло было толстое, крепкое, – вне сомнений, один из голосов принадлежал Джорджу. Миссис Уоддингтон на цыпочках отошла, вполне удовлетворенная. Подозрения ее подтвердились, теперь оставалось решить, как же действовать наилучшим образом. Она встала в тень бака с водой и постояла там, размышляя.
А на веранде девушка, не сводя глаз с Джорджа, стала медленно пятиться. Шага примерно через три она наткнулась на стенку, и шок восстановил ее речевые способности.
– Что это вы делаете в моей спальне? – закричала она.
От подобного вопроса замешательство Джорджа сменилось бурной яростью. Нет, это уж чересчур! Нынешним вечером обстоятельства как сговорились превращать его веранду в место сборищ. Но будь он проклят, если позволит всяким особам еще и наглеть!
– Интересно, с какой такой стати спальня стала вашей? – возмутился он. – Кто вы вообще такая?
– Миссис Муллет.
– Кто?
– Миссис Фредерик Муллет.
А миссис Уоддингтон между тем выстроила план действий. Ей, решила она, требуется свидетель. Пусть зайдет с ней в это гнездо порока и своим свидетельством подкрепит ее слова. Будь здесь лорд Ханстэнтон, как ему полагалось бы, так и искать бы никого не надо. Но тот растворился в гуще огромного города, набивая свой низменный желудок едой. Кого же завербовать? Ответ нашелся сам собой. Ферриса, конечно же! Он рядом, под рукой, его можно привести без проволочек.