Непримиримые 4
Шрифт:
Ринг-анонсер объявляет следующий поединок. Девица в крошечном топике, не скрывающем увесистую грудь, и микро шортиках, подчёркивающих упругий зад и длиннющие ноги, прогуливается по клетке с поднятой над головой табличкой – номером боя. Толпа ликует, восторженно свистит, летят похабные шуточки и недвусмысленные предложения в адрес октагон-гёрл.
Нужно отдать должное, красивая длинноволосая шатенка обладает безупречной выдержкой. Точно пантера, медленно, с грацией, она покачивает
Автоматически следя за её проходкой, натыкаюсь на пасмурный, не обещающий ничего хорошего, взгляд… Игната! Мне вообще фигово становится. Аж сердце ухает в пятки, в ушах пробки образуются. Ещё секунда – сорвусь и убегу…
Сегодня не мой день! Категорически! Проще сразу в петлю.
Меня прошибает невидимым током. Не то живительным, не то губительным, но однозначно вводящим в ступор. Как идиотка, сижу и таращусь на Селивёрстова, а он не таится – вальяжно рассевшись в ложе напротив, испепеляет лютой ненавистью и ядовитым презрением.
– Ир, – голос Родиона заставляет очнуться от мыслей и разорвать зрительный контакт.
Не думала, что буду этому рада, но сейчас Шувалову безмерно благодарна. Прям, расцеловала бы…
– Скоро будет интересный бой, – шепчет, переплетая наши пальцы. Ласка не вызывает ничего кроме отторжения, но я обязана терпеть. Это могу выдержать.
– Чем? – не особо заинтригована, но лучше поговорить, чем играть в стрелялки-испепелялки глазами с Селивёрстовым. Не дай бог, Джи Линь прямую проведёт!
– Друган Вёрста дерётся.
– Кто? – вот теперь Шувалов удосуживается моего более пристального внимания.
– Штыков, если, конечно, ты его знаешь.
– Ромка?
– Ага, – уголок рта Шумахера ползёт вверх.
– Не знала, что он участвует в подпольных. Он же вроде в профессионалы метил, а это другой уровень и требования.
– Да вот решил, – равнодушно ведёт плечом Родион.
И без того звучащий зал так дружно и ударно вздрогнул от разномастного гвалта, что меня внутреннее подбрасывает.
– Ну вот, – тоном «а я тебе, о чём говорил»» хмыкает Шувалов. – Быстро проходят бои.
По-свойски обнимает крепче за плечи и носом по виску чиркает, не то порываясь поцеловать, не то обнюхать.
С неудовольствием смотрю на клетку, где триумфатор висит, как обезьяна, на сетке и требует толпу его чествовать, а другой на карачках, башкой трясёт, да кровью харкает.
Жуть!!!
Бесконечно долгие минуты: заканчивается уборка ринга, поздравление бойца и объявление следующего поединка.
Шатенка октагон-гёрл вновь прохаживается в клетке, а я бездумно слежу за ней, пока глазами не натыкаюсь на умилительную картину. В ложе Селивёрстова уже собирается приличная компания: Слава Моржов, Лера, несколько незнакомых парней, седоволосый, крепкий мужчина преклонного возраста, и, кто бы сомневался, ещё одна красотка. Судя по её костюму – очередная октагон-гёрл, только блондинка. Эротично оттопырив зад и подперев руками разделительную спинку вип-ложа, склоняется к Игнату, но так, чтобы полуобнажённая грудь была на уровне его глаз, при этом девушка обольстительно улыбается.
На кой фиг? Кто знает, потому что вряд ли сексуально-озабоченный парень будет смотреть на улыбку девушки, когда перед глазами сиськи! К тому же такого размера!!! Хоть рожи корчь, да дуло пистолета к виску приставляй… Он же ни черта не видит кроме предложенной весьма объёмной женской плоти, едва не выпрыгивающей из глубокого выреза топа, так и вопя: «Ну-ка, лизни меня, дружок!» Он, точно мартовский котяра, которому рекламируют, как вкусна сметана, при этом демонстрируя образец.
Селивёрстов что-то рассказывает, посмеивается, а девица едва не трётся о спинку ложа, будто кошка при течке. Как бы невзначай губу облизывает, касается волос Игната, треплет и без того взлохмаченную шевелюру.
Суч***! Глаза бы выцарапать стерве с отсутствующей субординацией и нравственными рамками. Вот скажите на милость, разве не пошлость – работать в таком месте, с пеной у рта доказывать, что не проститутка, но при этом вот так себя предлагать?!
Блин! От ревности дышать трудно, а я не имею на неё права! И девица не виновата, что у меня клинический заскок, и имя ему – Игнат!
А он – кобель! Ненавижу…
– На кого сейчас поставим?
– Ты меня спрашиваешь? – с трудом выныривая из омута ревности , от удивления на слове запинаюсь.
– Хочу проверить твою везучесть, – хитренький прищур.
– Ну, тогда, – прикусываю губу и уставляюсь на арену, где два мужика, которых разделяет хмурый рефери, пилят друг друга взглядами, словно могут раздавить, не начав контактного боя. Один выше, но стройнее, другой чуть ниже, но массивней. Кричащие цветные тату против чёрных в славянском стиле. Первый кажется более нервным, во втором нравится выдержанное спокойствие дикого зверя, готового в миг стать лютым и зубами порвать глотку противнику.
– Тот, что ниже, – бурчу задумчиво.
Не знаю почему, но мне он больше нравится.
– Варяг, – хмыкает Родион. – В своём весе он несколько раз становился чемпионом. Между прочим, правая рука Гордеева.
Автоматически уставляюсь теперь на ложа лысого мужика и Гризли, который покачивается будто в трансе и… опять грызёт ногти!
– Брат, как тебе выбор Ирины? – повышает голос Родион, требуя внимания Евгения Петровича.
– Ставку делать поздно. Дождёмся окончания поединка и поглядим, – бесстрастно отзывается босс, даже не покосившись в мою сторону.