Нерассказанная история США

Стоун Оливер

Картер со Збигневом Бжезинским, назначение которого на пост советника по национальной безопасности обрекло на провал прогрессивные устремления Картера. Сын польского дипломата, антикоммунист-«ястреб» Бжезинский хитро и планомерно манипулировал взглядами Картера на внешнюю политику.

Риторика Картера по правам человека вызвала ответные обвинения с советской стороны. В июле 1978 года Картер «раскритиковал» и «осудил» приговор советскому диссиденту Анатолию Щаранскому, получившему 13 лет по обвинению в шпионаже в пользу ЦРУ. Заявления Картера особенно рассердили советское руководство потому, что он и Бжезинский заигрывали с Китаем, где ситуация с правами человека была несравнимо хуже. Бжезинский сам признавал в разговорах с Картером,

что Китай казнит не менее 20 тысяч заключенных ежегодно. Но основа обвинений Картера была подорвана не кем иным, как американским послом в ООН Эндрю Янгом, сказавшим французскому журналисту, что в американских тюрьмах «содержатся сотни, возможно, даже тысячи человек, которых можно назвать политзаключенными»⁴⁷.

Критиковать недочеты в системе защиты прав человека в СССР, в то же время поддерживая их вопиющие нарушения в других регионах, было опасной игрой, которая нередко рикошетила по самим США. В 1967 году Англия объявила о планах вывода своих войск из районов к востоку от Суэца. США решили заполнить образовавшийся вакуум. Они построили военную базу на острове Диего-Гарсия в Индийском океане, с которого англичане в 1968–1973 годах выселили более 2 тысяч туземцев. США могли использовать дислоцированную на острове авиацию для защиты своих интересов в Персидском заливе ⁴⁸. В результате этого финансовые потоки оказались еще более завязаны на иранского шаха и Израиль, которые стали основными защитниками экономических и геополитических интересов США в регионе, в котором были сконцентрированы 60 % всех разведанных запасов нефти в мире. В эти годы богатые нефтью государства залива начали играть важную роль в мировой экономике, импортируя товары из США и Европы и вкладывая в американские банки миллиарды нефтедолларов.

В 1960–1970-е годы США поставили в Иран целый арсенал сложных систем вооружений. Последующие поколения могут увидеть жестокую иронию в том, что США даже поощряли стремление Ирана начать полномасштабную ядерную программу для защиты своих богатых запасов нефти. Открытая поддержка руководством США репрессивного шахского режима, пришедшего к власти после свержения ЦРУ чрезвычайно популярного иранского лидера Мосаддыка, возмущала большинство иранцев. Один из главных противников шаха и его программы «модернизации» аятолла Рухолла Хомейни заявил: «Пусть же американский президент знает, что в глазах иранского народа он является самым омерзительным представителем рода человеческого из-за его несправедливости по отношению к мусульманским народам»⁴⁹. За это и подобные резкие высказывания шахское правительство в 1964 году изгнало Хомейни из родной страны. В последующие 15 лет иранские религиозные деятели постоянно критиковали и шаха, и его сторонников в Вашингтоне, Багдаде и Париже.

Недовольство иранцев продолжало расти. В 1970-е его подогрело замедление экономического роста. Но, несмотря на мрачные доклады о ситуации с правами человека, Картер продолжал продавать шаху оружие, которого Иран уже получал больше, чем любая другая страна. Связи между Картером и шахом, названным New York Times «самым абсолютным из монархов современности», постоянно расширялись, что давало повод обвинить Картера в лицемерии по вопросу прав человека⁵⁰. В ноябре 1977 года иранская монаршая чета нанесла визит Картеру, остановившись в Белом доме. В результате переговоров Картер дал предварительное добро на продажу Ирану шести – восьми легководных ядерных реакторов. Вместе с 16–18 реакторами, о покупке которых шах вел переговоры с Францией и ФРГ, Иран получил бы весьма серьезную ядерную программу.

Стремясь оказать поддержку своему оказавшемуся под огнем критики союзнику, президент Картер с супругой посетили вместе с ним пышную церемонию празднования Нового года в Тегеране, проходившую под аккомпанемент протестов в столицах обеих стран. Перед каждым из 400 гостей стояло по пять хрустальных бокалов. Картер без устали расхваливал гостеприимного хозяина: «Наши беседы были бесценными, наша дружба неизменна, и я хочу поблагодарить лично шаха, чья мудрость и опыт так помогли мне, молодому лидеру. Во всем мире нет лидера, по отношению к которому я чувствовал бы большую дружбу и благодарность»⁵¹.

В следующем месяце в Иране возобновились массовые протесты. В сентябре шах ввел в стране военное положение. Бжезинский призвал Картера открыто поддержать либо шаха, либо военный переворот. Боясь, что СССР может использовать эту возможность для вторжения

в залив, он просил Пентагон подготовить план захвата иранских нефтяных месторождений. В декабре он предупредил Картера, что США могут столкнуться с «крупнейшим с начала холодной войны поражением, истинные последствия которого могут превзойти Вьетнам»⁵². За кулисами Бжезинский пытался оценить возможность военного переворота. Посол Уильям Салливен вспоминал: «По телефону мне передали сообщение от Бжезинского, который спрашивал меня, могу ли я организовать военный переворот, который подавил бы революцию… Увы, мой ответ был совершенно непечатным»⁵³.

В январе 1979 года шах бежал из страны. Бжезинский был в ужасе от перспективы захвата власти коммунистами. Происшедшее оказалось колоссальным провалом разведки: ЦРУ и Госдепартамент недооценили угрозу исламского фундаментализма. Генри Прехт, сотрудник подразделения Ирана в Госдепартаменте, вспоминал, как начал понимать, что назревает в стране:

«В конце ноября 1978 года мы созвали всех специалистов по Ирану, чтобы обсудить, что делать и что происходит в стране… за день до этого я читал лекцию в Американском университете и… там было много иранских студентов… Когда я спросил их, что, по их мнению, произойдет в Иране, все они сказали: исламское правительство. На следующий день на своем совещании мы ходили по комнате и делились мыслями по этому вопросу. Говорили: “Будет либеральное правительство, Национальный фронт, а Хомейни уедет в Кум [134] ”. Когда очередь дошла до меня, я сказал: “Исламское правительство”. Меня никто не поддержал»⁵⁴.

134

Кум – столица провинции Кум в Иране, священный город шиитов. В Куме располагается религиозный центр, объединяющий большое количество учебных заведений. В Куме проживают большинство шиитских духовных лидеров (аятолл). Аятолла Хомейни действительно обосновался в Куме, откуда лично руководил политикой страны.

В феврале 77-летний аятолла Хомейни вернулся в Тегеран как герой и начал строить исламскую республику, основанную на законах шариата. Целью было создание нового халифата. Глава отдела Ирана в Лэнгли успокаивал тегеранское бюро ЦРУ: «Не беспокойтесь по поводу продолжения атак на посольство. Единственное, что может их спровоцировать, – предоставление шаху убежища в США. А здесь нет никого, кто был бы достаточно глуп, чтобы пойти на это»⁵⁵. Никого, кроме Картера, уступившего под давлением Киссинджера, Дэвида Рокфеллера, Бжезинского и прочих друзей шаха. Иранцы были в ярости. В ноябре студенты ворвались в американское посольство и захватили в заложники 52 американцев, которых удерживали на протяжении 444 дней. Боясь советской интервенции для подавления исламского фундаментализма, Картер направил в Персидский залив 25 боевых кораблей, включая три авианосца с ядерным оружием на борту, и 1800 морских пехотинцев. Он также блокировал активы Ирана в США и сократил импорт иранской нефти.

Когда это не помогло, в американском обществе возникло беспокойство. Глава аппарата Белого дома Гамильтон Джордан предупредил Картера, что «американцы разочарованы неспособностью нашей страны сделать хоть что-нибудь для освобождения пленников и возмездия за оскорбление нашего достоинства»⁵⁶. Но Картер продолжал проявлять сдержанность. Недоверие Хомейни к СССР и его сторонникам из иранских левых партий ограничивало возможности Советского Союза использовать ситуацию. Неприязнь Хомейни к Советскому Союзу еще больше усилилась, когда в декабре 1979 года советские войска вошли в Афганистан, и продолжила усиливаться после того, как союзник СССР, Ирак, напал на Иран в сентябре 1980 года.

С Ираном американцам просто повезло в одном аспекте. В рамках программы Эйзенхауэра «Атом ради мира» США продали десятки исследовательских реакторов по всему миру, включая Иран, и поставляли в качестве топлива для них высокообогащенный уран. Некоторые из реакторов использовали топливо, обогащенное до 93 %. Незадолго до свержения шаха США продали Ирану 58 фунтов оружейного урана. К счастью, на момент прихода к власти революционного правительства это топливо все еще не было поставлено, и сделку заморозили⁵⁷.