Несознательный
Шрифт:
Тут надо сказать, что отработка тактики проводилась на улице, рядом со зданием, где стояли тренажеры и переучивающиеся летчики, которые ожидали своей очереди для тренировки, с интересом наблюдали за играми курсантов. Это сегодня они просто наблюдали, а поначалу не обходилось без едких комментариев по поводу детских игр в самолетики. Однако длилось это недолго, после того как стало известно какой налет в часах имеют курсанты, острословы благоразумно заткнулись, ведь у некоторых этот налет был немногим выше.
— Ну вот, все получилось, — подвел итог обрадованный Иван, когда удалось удачно отбить несколько атак «противника», — меняемся местами, теперь шестая эскадрилья охраняет, а четвертая нападает.
За всеми этими перипетиями я наблюдаю одним глазом, так получилось, что в данном конкретном случае курсанты сами взяли на себя обязательства арбитра, и все почему-то слушаются одного, Соколова. Надо присмотреться к нему, возможно, здесь появился негласный лидер, и на него можно сделать ставку на время обучения, ведь инструкторов на всех не хватает, поэтому такие помощники очень нужны в процессе обучения. Вот хотя бы занятие по штурмовке колонн противника.
Надо сказать, что полигон для штурмовки так и не организовали, для этого иногда использовалась дальняя часть заводского аэродрома, слева от училища. Да и как «использовалась», просто на земле были поставлены наспех сколоченные макеты автомобилей, по которым боевыми стрелять было нельзя, только пикировать и прицеливаться. Выполнено или нет упражнение, прикидывалось на глазок инструктором, что прямо скажем, не способствовало росту мастерства, но хоть почувствуют проблемы, которые при этом возникают. А тут есть кому присмотреть за курсантами с воздуха, и не спустит на тормозах неудачу.
Так-то, к началу лета, можно считать, что курсанты готовы к выпуску по практике пилотирования, осталось закрепить то мастерство, которого они достигли и научить их мыслить самостоятельно. Последнее очень сложно сделать в той среде, в которой они оказались. Ведь они привыкли к тому, что им все преподносится на блюдечке, а многое из того, что «преподносится» требуется осмысливать критически. А ведь это выглядит как самая завзятая ересь со стороны любого командира в армии, по его понятиям, летчик должен воевать строго по уставу и никаких отклонений не допускается. А как действовать в бою по уставу? Вот, то-то и оно, устав уставом, а действовать всегда приходится по обстоятельствам, и надо понимать, где надо упереться рогом и вести бой с превосходящими силами противника, а где можно и нужно отступить.
Вот один пример к бездумному выполнению приказа: понадобилось командованию взять высоту, ну как высота, холм, но для проведения наступательной операции имеет ключевое значение. Естественно в атаку на высоту кидают батальон, а там пулеметы и в лоб ее не взять. Но приказ есть приказ, и комбат гонит своих подчиненных вперед. Одна атака, другая, и от батальона остаются жалкие ошметки, причем точно известно, что со стороны противника высоту держит рота не первой свежести. В итоге приказ не выполнен, а батальон остро нуждается в пополнении бойцами. Тогда командование присылает другой батальон, командир которого не спешит бросать своих людей на пулеметы, а принимается изучать расположение огневых точек противника. К середине дня выявлены все узловые точки обороны и намечены пути атаки, и новый комбат просит артиллерию поставить дымы. В результате следует единственная атака, высота захвачена, а потери батальона минимальные.
Так же и в воздухе, командиры, они на земле, и не всегда понимают всей сложности возникшей обстановки, а задание можно выполнить разными путями.
— Товарищ лейтенант, — не выдержал Чекменев, очередного моего увещевания на тему того, что к уставу не стоит относиться как к догме, — я понимаю, что всё в уставе предусмотреть невозможно, но курсанты еще не готовы к самостоятельной работе, поэтому ваши измышления по поводу правомерности нарушения пунктов устава прошу прекратить.
Ну, что тут скажешь? Справедливое замечание, что-то увлекся я своими идеями, а этого делать никак нельзя, ведь правильно говорят, уставы пишутся кровью. Так что, пришлось заткнуться и на эту тему больше не заикаться, а то не ровен час.
Что касается прибывших на переобучение, то с ними все было и проще, и сложней одновременно. Да мастерства у летчиков действительно было больше, нежели у курсантов, и освоение самолетов у них шло действительно быстрей. Но шло совсем не так как надо, если курсанты отрабатывали тактику группового боя, то те, кто переучивался, в основном налегали на индивидуальное мастерство. Мол, тактику они осваивают в своих частях. Приходилось долго убеждать, что такое отношение к переучиванию неправильное, теорию они конечно изучали, поскольку такой предмет у них присутствовал, но на практике не отрабатывали. Все это в будущем принесет немало проблем, но убедить их в этом не получалось никак.
А вот безаварийному периоду пришел конец, все-таки у тех, кто приехал на переобучение, дисциплина была не в фаворе, и кое-кто, пользуясь своим «высоким званием», недостаточно времени отработал на тренажерах, ну и допустили небрежность при реальной посадке. Подломили шасси, что в одном случае привело к тяжким последствиям для самолета, виновник аварии в этом случае получил перелом и ушиб головы, и надолго выбыл из строя. Надо было видеть, как бесился при этом начальник училища, он грозился всеми карами к нарушителям дисциплины, но достать он смог лишь до того летчика, который обошелся менее страшными последствиями, и мало тому не показалось. Этот случай впоследствии использовали для поднятия дисциплины, вроде того, что вот к чему привело нарушение программы обучения, запретили увольнительные в город и увеличили время для отработки пилотажа на тренажерах. На недовольство и жалобы летного состава просто наплевали — вроде как сами виноваты, и если хотите, можете жаловаться во все инстанции, здесь армия, а не балаган.
Кстати, жалобы были и в немалом количестве, но все сводилось к одному, жаловались на неоправданно строгие правила, царившие в учебном заведении. Естественно, все, кто был уполномочен разбираться с ними, просто пожимали плечами, не понимая сути претензий — тут учебное заведение со своим уставом и правилами, а не действующая часть, где существовали свои регламенты.
Ну и я решил не упускать такую возможность и вместо свободного времени, которое, как известно, враг любого командира, провел несколько занятий по «современной» тактике ведения группового боя. Нельзя сказать, что занятия прошли на ура, вовсе нет, каждое мое утверждение подвергалось сомнению и разбору, но в конечном итоге этого я и добивался. Путей решения проблем было много, но далеко не всегда они очевидны, моя железяка оперировала расчетами и не допускала ошибок, летчики же больше были подвержены эмоциям и приверженности к отработанным в многочисленных тренировках схемам, что зачастую приводило к непониманию. Но, все же в спорах рождалась истина, и я видел все больше заинтересованных лиц, им новые методы ведения боя были интересны. Вот и замечательно, если они применят хотя бы часть из них, то это уже будет победа.
Кстати, чистки в среде летного состава не прекращались даже на переучивании, по крайней мере, несколько летчиков были отозваны из училища, а одного даже подвергли аресту и естественно никому даже не сообщили за что. Думаю, это все отголоски дела испанских летчиков.
Как ни был директор завода занят своими делами, а нашел время встретиться со мной на аэродроме:
— Сегодня четырнадцатое июня, — напомнил он мне, — ничего не изменилось?
— Нет, не изменилось, и вряд ли изменится, — отвечаю ему, — вы же видите, все идет так, как я и предсказывал.