Невероятная зоология. Зоологические мифы и мистификации
Шрифт:
Тем временем анализ галечных отложений, в которых был найден череп, показал, что они относятся не к среднему плейстоцену, а к значительно более позднему времени. Кости же ископаемых животных, найденные вместе с черепом, были намного старше. Может быть, они были принесены водой – и череп вместе с ними?
В 1935 году другой любитель, на этот раз не адвокат, а дантист, Алвин Теофил Марстон (кстати, знавший Доусона), нашёл около Сванскомба, в тридцати километрах от Лондона, череп первобытного человека, жившего около 300 000 лет назад, и множество кремневых орудий. И если пилтдаунская находка выпадала из эволюционного ряда, казалась каким-то странным довеском, то человек из Сванскомба полностью
Марстон, как и полагалось дантисту, особое внимание обратил на зубы и челюсть из Пилтдауна. По его мнению, челюсть не только напоминала обезьянью, но и принадлежала какой-то древней обезьяне, родственной шимпанзе. Череп же, как он считал, принадлежал человеку времен раннего ледникового периода. Но это казалось невероятным – как челюсть первобытного шимпанзе, которого, кстати, никогда не находили в Англии, могла оказаться именно там, где лежал человеческий череп?
Шли годы, и уже после войны новый хранитель отдела геологии Британского музея Кеннет Оукли вместе с двумя другими учёными разработал довольно простой способ определения древности ископаемых костей – пробу на фтор. Выяснилось, что содержание фтора в кости возрастает пропорционально времени, которое она пролежала в земле. И вот Марстон предложил Оукли проверить на содержание фтора черепа из Сванскомба и Пилтдауна. Оукли согласился с некоторой, правда, неохотой – для анализа нужно было отломить кусочки кости от бесценных экземпляров. И в 1949 году анализ был сделан.
Оказалось, что человек из Сванскомба действительно жил в среднем плейстоцене, а в черепе из Пилтдауна содержание фтора было ничтожным, и это потрясло Оукли – сбывались самые худшие его подозрения. Анализ кусочка челюсти дал тот же результат. Затем и челюсть, и череп были подвергнуты серии других анализов – на содержание железа, на радиоактивный углерод, подробно изучены зубы. Выяснились совершенно невероятные вещи. Дентин найденных зубов под тёмным верхним слоем был белым, неизмененным – оказывается, Доусон обработал и череп, и челюсть бихроматом калия, чтобы придать кости тёмный, «древний» вид. Но это было только цветочки. Самые сенсационные результаты дало исследование зубов под микроскопом, что следовало сделать за много лет до этого. Зубы оказались подпилены!
Это были зубы обезьяны – по-видимому, орангутана, – искусно обработанные так, что они приобрели прикус, свойственный человеческим зубам. Зуб, найденный Тейяром де Шарденом, тоже оказался подделкой – это был клык молодой человекообразной обезьяны, тоже мастерски подпиленный. Сам пилтдаунский череп оказался черепом современного человека, а челюсть некогда принадлежала орангутану.
Чем дальше разбирались в этом конфузном деле Оукли и работавшие с ним учёные из Оксфорда Ле Грос Кларк и Вайнер, тем больше открывалось удивительных фактов. Найденные вместе с черепом кремневые орудия были обработаны современными металлическими инструментами, а палеонтологические сборы никак не могли происходить из Англии. Кости древнего слона, мастодонта и прочих животных могли быть собраны только в Северной Африке!
Более того, удалось узнать происхождение найденного в Пилтдауне зуба ископаемого слона. Он обладал высокой радиоактивностью, в отличие от всех других костей. Такая радиоактивность свойственна только находкам, сделанным в хорошо известном палеонтологам месте, а именно в Ишкуле, в Тунисе. Кстати, зуб этот принадлежал новому, до той поры неизвестному виду древних слонов.
Четыре года длилось скрупулёзное исследование. И вот 22 октября 1953 года взорвалась бомба. В бюллетене Британского музея было сделано официальное заявление о том, что череп «первого англичанина» оказался подделкой, причем настолько мастерской, что ею были обмануты крупнейшие учёные Англии.
А 25 ноября того же года шесть депутатов Британской Палаты Общин внесли на рассмотрение Палаты вотум недоверия Совету Британского музея «за слишком позднее выявление того, что череп человека из Пилтдауна частично является фальсификатом». А в состав советников музея (их был 51 человек) входили такие персоны, как премьер-министр Черчилль, министр иностранных дел, лорд-канцлер, архиепископ Кентерберийский, один из членов королевской семьи и многие другие знаменитости. Под хохот Палаты проект был провален, но газеты выжали из этой конфузной истории всё, что могли. В частности, писали, что науке впервые удалось найти первобытного человека с искусственной челюстью.
Годы спустя на выставке, организованной Британским музеем и кратко названной «Подделка!», пилтдаунский череп занял почётное место рядом с золотой короной персидского царя Тиссаферна, за баснословные деньги купленной Британским музеем. Как потом выяснилось, она была сработана в Одессе, на знаменитой Малой Арнаутской…
Но кто же, какой научный хулиган смастерил пилтдаунскую фальшивку и подкинул её в гравий вместе с поддельными кремневыми орудиями и собранными в Северной Африке костями?
По-видимому, сам Доусон был замешан в этой истории, как написал один из исследователей, по уши. На той же выставке подделок были выставлены некоторые его «находки» – от поддельных римских кирпичей до мумифицированной жабы, искусно помещённой в кремневую конкрецию (как тут не вспомнить профессора Берингера?!) Но за спиной Доусона маячил ещё Некто, лучше его разбирающийся в антропологии и палеонтологии, к тому же неплохой химик (череп и зубы были обработаны не только бихроматом, но и солями железа). Кто же это мог быть? Немало учёных ломало над этим голову.
Смит Вудворд был вне подозрений. Этот видный учёный всю свою жизнь посвятил изучению пилтдаунской находки, и уже перешагнув за восемьдесят лет, ослепший, диктовал свою последнюю книгу «Самый первый англичанин». Но в качестве кандидатов на изготовление подделки назывался добрый десяток имен. Это мог быть Баттерфильд, хранитель Музея естественной истории в Гастингсе, ненавидевший Доусона за то, что тот не передал в Гастингс найденную им часть скелета игуанодона. Не исключался из списка тот самый сэр Грэфтон Эллиот Смит, который принял живейшее участие в изучении находки. Виновным мог быть профессор геологии в Оксфорде Соллас, враждовавший со Смитом Вудвордом. Могли быть причастными к подделке геолог Льюис Эбботт, зоолог Мартин Хинтон, химики Самуэль Вудхед и Хьюитт. Наконец, это мог быть сэр Артур Конан-Дойль, бывавший в Пилтдауне, знакомый с Доусоном и поздравивший его с «выдающимся открытием». Воистину загадка, достойная Шерлока Холмса!
Но к тайне Пилтдауна был причастен ещё один человек. Как мы помним, Доусону помогал молодой священник Тейяр де Шарден. Когда началась Первая мировая война, он стал санитаром и за отвагу на поле боя был награждён орденом Почетного Легиона. После войны он посвятил себя антропологии и философии, участвовал в открытии первобытного пекинского человека – синантропа, руководил экспедициями в Центральную и Юго-Восточную Азию и стал одним из крупнейших антропологов мира. Его философские труды были настолько ярки и своеобразны, что орден иезуитов, в котором он состоял, запретил их печатание. Никем не подвергалась сомнению его научная и человеческая порядочность. Неужели человек такого калибра мог участвовать в дерзкой подделке, обманувшей учёный мир? Но ведь именно он нашёл третий зуб, оказавшийся такой же подделкой, как два остальных. Был ли он в те годы восторженным растяпой – или ехидным мистификатором?