Невеста дьявола
Шрифт:
– Я и сам себе это твержу.
– Мне нужно сказать вам еще кое-что. В конце концов это может оказаться не столь уж важным, но я все равно хочу поставить вас в известность. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы вы это знали.
– А разве с вами должно что-то случиться?
– Если честно – не знаю. И тем не менее выслушайте меня. В течение веков мы задавались вопросом о природе этих якобы бестелесных существ. На земле нет ни одной культуры, которая не признавала бы их наличия. Но никто не знает, что они на самом деле собой представляют. Католическая церковь
Дело вот в чем: мы в Таламаске всегда считали, что эти существа очень похожи на души умерших людей. Мы верили и не сомневались, что и те и другие являются бестелесными созданиями, обладающими интеллектом и запертыми в некое пространство вокруг живущих.
– То есть Лэшер может быть привидением – вы это имеете в виду?
– Да. Но самое главное, что Роуан, видимо, удалось добиться какого-то прорыва в исследовании природы и сути этих существ. Она утверждает, что Лэшер обладает клеточной структурой и основными компонентами всей органической жизни.
– В таком случае он просто какое-то неизвестное явление. Я правильно понимаю?
– Не знаю. Но мне пришло в голову, что, воз можно, так называемые души умерших состоят из тех же самых компонентов. Возможно, мыслительный компонент, покидая тело, забирает с собой частичку жизни. Возможно, мы претерпеваем какую-то метаморфозу, а вовсе не физическую смерть. И все эти издавна знакомые слова – эфир, дух, астральное тело – всего лишь термины, обозначающие эту тонкую клеточную структуру, которая остается после разрушения плоти.
– Это выше моего понимания, Эрон.
– Да, я, наверное, чересчур ударился в теорию. Главное, что я пытаюсь сказать… Какими бы способностями это существо ни обладало, возможно, эти же способности есть и у мертвых. Или, что более важно: даже если Лэшер имеет клеточную структуру, он тем не менее может быть злобным духом какого-то некогда жившего человека.
– Это все для ваших научных трудов, что хранятся в Лондоне, Эрон. Однажды мы, вероятно, сможем встретиться в Англии, посидеть у камина и поболтать обо всем об этом. А сейчас я поеду домой и не отойду от Роуан ни на шаг. Я выполню все, о чем вы мне говорили и о чем говорили они. Ибо это самое лучшее, что я могу для нее сделать. И для вас. Я не верю, что она позволит этой твари навредить вам, или мне, или еще кому-нибудь. Но, как вы говорите, лучшее, что я могу сделать, это быть рядом с ней.
– Да, вы правы. Но я все никак не могу забыть, что сказали те старики. Насчет спасения. Какая странная легенда.
– Здесь они ошиблись. Роуан способна открыть эту дверь. Я почти сразу об этом догадался, стоило мне увидеть семейную усыпальницу.
Эрон только вздохнул и покачал головой, давая понять Майклу, что такое объяснение его не удовлетворяет, что остались вопросы, которые он хотел бы обсудить. Впрочем, какое это теперь имело значение? Роуан сейчас в доме –
Майкл с беспокойством наблюдал, как Эрон тяжело поднялся и подошел к шкафу, чтобы достать куртку и перчатки гостя.
Стоя на пороге, Майкл посмотрел на рождественскую ель, огни на которой ярко сверкали даже при свете дня.
– Почему все это началось так скоро? – прошептал он. – Почему именно сейчас, в это время года?
Но он и сам знал ответ. Все, что происходит, как-то связано. Все эти подарки, как и его бессилие, связаны с финальной развязкой.
– Прошу вас, будьте очень осторожны, – сказал Эрон.
– Ладно. Завтра вечером я буду думать о вас. Знаете, для меня канун Рождества – как канун Нового года. Не знаю почему. Наверное, во мне говорит кровь ирландца.
– Кровь католика, – уточнил Эрон. – Но я понимаю.
– Если откупорите коньяк завтра вечером, вы пейте рюмочку за меня.
– Обязательно. Можете не сомневаться. И еще, Майкл… Если по какой-либо причине вы с Роуан захотите приехать сюда, вы знаете: дверь для вас всегда открыта. Днем и ночью. Считайте этот дом своим убежищем.
– Спасибо, Эрон.
– И еще одно. Если я вам понадоблюсь, если вы решите, что я должен приехать… Что ж, я готов.
Майкл хотел было запротестовать, сказав, что Эрону лучше оставаться здесь, но тот уже отвел глаза. Лицо его внезапно просветлело, и он указал на полукруглое окошко над передней дверью.
– Снег идет, Майкл, посмотрите, настоящий снег. Прямо не верится. Даже в Лондоне нет снегопада, а здесь – поглядите, настоящая зима.
Он открыл дверь, и они вместе вышли на широкую террасу. Снег падал большими хлопьями, опускавшимися на землю медленно и грациозно. Снег мягко садился на черные ветви дубов, окутывая их пушистым белым слоем, и на тропу между двумя рядами деревьев, которая вела к дороге.
Поля успели укрыться белым одеялом, и небо над ними, светлое, лишенное красок, словно растворилось в снегопаде.
– И это за день до Рождества, Эрон, – сказал Майкл. Он постарался охватить взглядом всю картину: древние величественные деревья в аллее поднимают свои темные узловатые руки навстречу подрагивающим в легком кружении снежным хлопьям. – Надо же случиться этому маленькому чуду именно сейчас. Господи, как было бы замечательно, если бы…
– Пусть все чудеса для нас будут маленькими, Майкл.
– Да, маленькие чудеса лучше больших. Вы только посмотрите, снег не тает на земле – он остается лежать. Нет, все-таки у нас будет настоящее снежное Рождество.
– Погодите минуту, – спохватился Эрон, – чуть не забыл. Ваш рождественский подарок. Он у меня с собой. – Он вынул из кармана маленькую – не больше сложенной пополам долларовой банкноты – плоскую коробочку. – Откройте же. Я знаю, мы оба замерзли, но мне бы хотелось, чтобы вы открыли подарок сейчас.
Майкл разорвал тонкую золотую обертку и сразу увидел, что это была старинная серебряная медаль на цепочке.