Невеста сердится (Избранник из мечты)
Шрифт:
Эмили и леди Харриет попятились, едва заметив его приближение, и смотрели на него, как на разбойника с большой дороги, который держал их на прицеле. Саймон еще больше нахмурился, но решил сначала разобраться с колесом.
— Так что там с колесом?
— Вроде бы болт ослаб. — Бимиш поднялся с колен. — Не те у меня уже глаза, чтобы при таком свете все как следует разглядеть. Может, вы посмотрите, сэр?
Саймон наклонился к колесу и, стараясь, чтобы его собственная тень не мешала ему, принялся разглядывать ось при бледном
— Что-то я ничего…
Не договорив, он уловил краем глаза движение. И стремительно выпрямился. Кулак Бимиша, который был нацелен ему в челюсть и вполне мог ее сломать, только скользнул по его плечу. И пока тело Бимиша продолжало двигаться вперед, увлекаемое силой своего же удара, Саймон ударил кулаком снизу вверх, попав гиганту кучеру точнехонько под подбородок. Голова гиганта резко дернулась назад, зубы клацнули. Он застонал, сделал нетвердый шаг назад, затряс головой, как собака, вылезающая из воды. Глухое рычание сорвалось с его губ, и он снова ринулся на Саймона, занеся правый кулак.
Саймон увернулся от удара и размахнулся левой. Кулак угодил в диафрагму гиганта. Бимиш с шумом выдохнул, затем дернулся вперед и сложился пополам. Саймон ударил его кулаком в челюсть. Гигант задохнулся, попятился на подгибающихся ногах и наконец свалился — прямо на колесо кареты. Его глухой стон разнесся в ночной темноте. Карета от удара покачнулась.
Саймон глубоко вздохнул. Потер сбитые в кровь костяшки пальцев, глядя на поверженного гиганта, который лежал без сознания. Предчувствие и на этот раз не подвело его. Надо же, эта маленькая тигрица и в самом деле… Он обернулся к Эмили. Она стояла в нескольких шагах от него, лунный свет поблескивал на дуле пистолета, направленного прямо ему в грудь.
Саймон взглянул в ее недобро сверкавшие глаза и заставил себя улыбнуться.
— Тебе никто никогда не объяснял, как это опасно — нацеливать оружие на человека?
— Смею тебя заверить… — Эмили вцепилась в пистолет второй рукой, — что я умею стрелять. Папа научил.
Разгневанная женщина очень опасна даже без пистолета в руках, подумал он. А главное — непредсказуема. И все же он сомневался, что эта женщина способна на хладнокровное убийство.
— Тебе приходилось когда-нибудь стрелять в человека, Эм?
Она облизнула губы.
— Повернись.
Он не знал, что именно она решила сделать с ним, но твердо был уверен, что это ему не понравится. Он сделал шаг по направлению к ней.
Пистолет, который она держала обеими руками, подпрыгнул, нырнул, снова качнулся вверх.
— Не подходи!
— Целься ниже. — Он положил руку себе на грудь и сделал еще один шаг к ней. — Вот сюда. Тогда пуля пройдет сквозь сердце.
— Я же сказала тебе: не двигаться. — Она судорожно сглотнула. — Если ты не станешь сопротивляться, то самое худшее, что тебя ожидает, — длительное путешествие на борту военного корабля, на службе у его величества
Саймон нахмурился:
— Так вот что ты затеяла: сбыть меня отряду вербовщиков.
Эмили кивнула:
— Именно.
Саймон уставился на нее. Ему хотелось ее придушить, и в то же время он не мог не восхищаться ее отвагой. Однако в планы его вовсе не входило провести несколько лет жизни на борту военного корабля его величества.
— Вряд ли мне понравится жизнь морского волка, — сказал он, делая еще один шаг.
Эмили взмахнула пистолетом:
— Ни шагу больше.
— Эмили, дорогая моя, одумайся, — сказала вдруг леди Харриет и отошла к карете.
— Не вижу никаких причин к этому. Ситуация у меня под контролем.
— Что ты задумала, Эм? — Саймон сделал еще шаг. — Как ты собираешься объяснить мое исчезновение?
— Ты оступишься и сорвешься с обрыва. Река унесет твое тело в открытое море. — Она снова взмахнула пистолетом. — И если ты не подчинишься, именно так все и произойдет.
Он улыбнулся и подошел еще ближе.
— Отдай пистолет, любимая.
— Не двигайся с места! — сказала она, отступая. — Я выстрелю. Клянусь!
— Не думаю.
Он наступал.
Она пятилась.
— Нет, ты просто несносный… — Тут она зацепилась за камень и ахнула.
Саймон увидел вспышку пороха, грянул выстрел, и женский визг ворвался в тишину ночи. Боль пронзила голову словно раскаленным железом и умерла в темноте.
Лицо негодяя исказила гримаса. Тихий стон сорвался с его губ, когда он отступил от нее, а затем свалился к ее ногам.
Эмили, ошеломленная, смотрела на него, выронив пистолет, который с громким стуком упал на землю.
— Боже всемогущий! — Леди Харриет вцепилась в ее локоть. — Что ты наделала!
— Я не хотела стрелять. — Эмили беспомощно посмотрела на бабушку. — Но я поскользнулась, и пистолет выстрелил.
— Ты его убила, — прошептала леди Харриет.
— Нет! — Эмили вырвалась из цепкой бабушкиной руки. Опустилась на колени возле негодяя. — Он жив.
Ущербная луна заливала его бледным светом, так что вся левая сторона лица была отчетливо видна. Казалось, он спит: взъерошенные темные волосы упали на лоб, густые ресницы были опущены, губы приоткрыты. Эмили коснулась его щеки. Она была теплой.
— Он дышит?
— Не знаю. — Эмили коснулась его плеча, чуть толкнула, осторожно перекатила тело на спину, отчего его левая рука легла ему на живот.
Леди Харриет ахнула:
— Ах, Боже мой, Боже мой!
Сердце Эмили сжала жесткая рука страха. Лунный свет падал на лицо, и вид этого лица навсегда отпечатался в ее памяти. Пуля попала ему в правую сторону лба и оставила глубокую кровоточащую царапину.
— По-моему, ты убила его.
Эмили засунула дрожащую ладонь ему под жилет, пытаясь нащупать сердце. Она затаила дыхание и молилась о чуде.