Невеста скованного лорда
Шрифт:
– Доверься мне и не бойся, – он подвёл её к окну и прижал ладонь Брижины к каменной кладке подоконника. Не прикрытой жаккардовым полотном, в отличие от комнатных стен. – До твоего прихода я кое-что рассказал этим камням. И теперь тебе нужно забрать у них это воспоминание. Только его и ничего больше.
Брижине захотелось отдёрнуть руку. Это и в самом деле походило на сумасшествие. Забрать только одно воспоминание? На такое она точно неспособна. Если её дар вырвался свободу, то его очень трудно загнать обратно в клетку.
– Я не смогу.
– В укрытии у тебя прекрасно получилось, – возразил взывей, плотнее прижимая её ладонь к холодным камням. – Я буду помогать, – от его пальцев по коже скользнул холодок, наполняя Брижину спокойствием, – и остановлю тебя, если понадобится.
Она снова попыталась высвободить руку, дёрнулась назад и прижалась спиной к груди Эмельена. Инстинктивно отпрянула, почти облокачиваясь на подоконник.
«Не надо было приходить!» – сокрушалась про себя. – «Нельзя оставаться с ним наедине».
– Не бойся, – прошептал взывей тем самым голосом, от которого по спине бежали мурашки. – Я правда смогу остановить.
А ей хотелось накричать на него. За то, что он сам и был причиной её страха.
– Хорошо, – сбегать показалось всё же постыдным. Поэтому Брижина решила побыстрее разделаться с заданием. И уйти из этой слишком тесной комнаты не стыдясь, а с гордо поднятой головой. – Если не остановишь, знай. Моя смерть будет на твоих руках, – сказала она и, как вчера в укрытии, отпустила извивавшуюся в ней тёмную силу. Вечно голодную. Жадную до жизни.
В тот миг Брижина вновь почувствовала азарт. И свободу. Пьянящую, дикую, непривычную. Когда можно быть собой и при этом не чувствовать себя мерзко. Эмельен остановит её, если она не справится. Он не даст ей забрать слишком много.
Первая капля жизни и первое воспоминание, которым поделились с ней камни. Руки взывея лежащие на подоконнике. Его внимательный взгляд вдаль, на сад. На дорожку, по которой Брижина недавно прошла в резиденцию. Улыбка на лице взывея. Он увидел её. Отошёл к креслу. Присел. Снова встал. Он тоже волновался.
Но вряд ли именно этим воспоминанием он хотел с ней поделиться. И Брижина взяла ещё каплю. Впитала в себя больше. Снова Эмельен. Стоит у окна и говорит невидимому собеседнику: «Мир большой. Он намного больше, чем этот остров, Брижина. Я хочу показать тебе этот мир».
От этих слов её прошибло током. Забыв, что не может контролировать дар, Брижина отчаянно попыталась убрать руку. И видит Твердыня, смогла бы, если бы Эмельен ей не помешал, заставляя новое воспоминание перетекать в неё вместе жизнью камней.
Прошлый вечер. Взывей вернулся в комнату позже, чем они расстались у укрытия. К тому времени уже опустились сумерки. Он скинул с себя сюртук, расслабил завязки на рубашке, приоткрывая подтянутую, покрытую мелкими волосками грудь, присел в кресло. Провёл рукой по волосам и откинул голову на спинку. Смотрел в потолок.
Он ничего не говорил, но Брижина видела его мысли. Они были осязаемы. Тягучи. Такие же вязкие, как у неё вчера. Когда она металась по комнате, не зная, сошла ли с ума, позволив взывею подойти к ней так близко.
Эмельен, наконец, отпустил её ладонь, позволяя отдёрнуть руку от подоконника. Тут же повернул Брижину к себе и посмотрел в глаза. Ища в них что-то. И находя это.
– А говорила, не справишься, – прошептал он, нехотя убирая ладони с её плеч. – Попробуем завтра снова? – спросил и, казалось, с волнением ждал ответа.
– Нет, – выпалила Брижина. – Не знаю… Я подумаю до утра.
Не прощаясь, она обошла его и выбежала из комнаты. Даже не посмотрела, заметил ли её кто-то из слуг. Надеялась, что нет. Иначе ей будет сложнее сюда вернуться.
Глава 20
Освальд Шенье
За окном сегодня бушевала метель. Первая в этом сезоне, но самая яркая за всю мою жизнь. Не из-за искрящегося снега, а из-за улыбки, которую мне удалось увидеть на губах Кэтлин. Мы сидели в столовой и завтракали, когда она подскочила и побежала к окну.
– Милорд, смотрите, – прижалась к оконной раме. – Смотрите какое чудо. Это же не просто снег!
– Это метель, Кэтлин, – ответил, подходя и вставая позади неё. – Первая и одна из немногих, – положил руки ей на плечи. Не смог удержаться. Хотя и обещал дать ей время и не напирать. – На Иль-Нойер довольно тёплые зимы.
– Это не снег, – выдохнула она. – Это волшебство какое-то, – и улыбнулась.
Её улыбка – вот настоящее волшебство. Она ярче любого снега и солнца. От одной мысли, что я мог её не увидеть, не удостоиться – сердце болезненно сжалось. Мне отчаянно захотелось продлить этот миг восторга и счастья. И оградить свою будущую супругу от всех волнений. Не просто поддержать её, а защитить.
Именно в тот лучезарный миг я и осознал, насколько номинальна моя должность эрра. Насколько она ничтожна на Иль-Нойер. Здесь, в отличие от материка, решение эрра могли оспорить. Подвергнуть сомнению. А его супругу лишить неприкосновенности. Ведь она, как и все, должна подчиняться устоям Иль-Нойер. Традициям, выстраданным поколениями.
Один проступок и её накажут. Сбросят в Нутро. Лишат жизни во благо острова. Даже если сейчас Кэтлин старалась соответствовать представлениям об эн-нари, отношение Высшей могло измениться в одно мгновение. Небрежно брошенная фраза. Слишком вызывающий взгляд. Что угодно могло пробудить подозрения. Спокойной жизни, увы, нам уже не видать. И оттого на душе было ещё тяжелее.