Невидимки
Шрифт:
Наконец, я решил уйти. Родители Джейн так и не вернулись, и я даже не знал, когда вернутся. Может они вообще в отпуск уехали. Или в гости к Джейн.
Я развернулся и пошёл обратной дорогой. Улицы были пусты, народу не было, но занавески на окнах домов светились голубоватым светом экранов телевизоров. Как там Карл Маркс сказал? «Религия — опиум для народа»? Неверно. Телевизор — опиум для народа. Ни одна религия не имеет такого влияния на население, как этот электронный ящик. Ни у одного попа не было такой аудитории, как у
16
Джонни Карсон (1925–2005) — американский журналист, телеведущий.
Я вдруг понял, что с тех пор как стал террористом, перестал смотреть телевизор.
Означало ли это, что и все остальные перестали его смотреть? Или я теперь не совсем обычный?
Я так много ещё не знаю и, видимо, никогда не узнаю. Я решил, что гораздо продуктивнее было бы попытаться разобраться в этих вопросах, нежели пытаться привлечь к себе внимание. И всё же я отбросил эту мысль. Ведь, привлечение внимания к нам, означало привлечение к нашей проблеме других, более развитых в интеллектуальном плане людей. Тех, кто могли бы нас изменить, спасти нас из этой ловушки.
«Спасти нас».
Вот, значит, как я рассуждал? Несмотря на все заверения Фелипе в том, что мы особенные, избранные, более везучие, чем остальные, несмотря на непреклонную веру, я до сих пор хотел быть как все, вписаться в этот мир?
Да.
Домой я вернулся за полночь. По пути я многое обдумал, проиграл в голове множество сценариев, составил кучу планов. Не раздумывая и не позволяя себе отступить, я позвонил родителям Джейн. В трубке раздался один длинный гудок. Затем второй, третий.
На тринадцатом я повесил трубку.
Я разделся и лёг спать. После этого я впервые за долгое время онанировал.
Потом я уснул, и мне приснилась Джейн.
Следующим вечером после того как мы разгромили магазин запчастей, в котором работал Джуниор — разлили по полу машинное масло и жидкость для коробки передач, разбили окна, разломали полки, расколотили машины — Фелипе решил, что нам необходим небольшой отдых. Джон предложил сходить в кино и эта идея была принята единогласно.
На следующий день мы собрались у кинотеатра.
На шести экранах крутили четыре фильма, и хоть мы и соглашались практически по любым другим вопросам, о том, что же пойти смотреть, мы спорили довольно долго. Томми, Джуниор, Бастер, Джеймс и Дон хотели посмотреть новую комедию. Остальные желали увидеть ужастик.
Я решил, что именно эти два фильма будут стоять на первом месте по кассовым сборам.
Фелипе купил билет и пока контролёр на входе пропускал его внутрь, остальные незримо проскользнули мимо него. Ужастик начался несколько минут назад,
Фильм оказался неплохим, не идеальным, но Биллу понравилось. Я вдруг задумался, какими будут кассовые сборы именно этого полотна.
Ещё я подумал, что кто-то из нас четверых назовёт фильм «выше среднего».
Мы вышли из кинозала и расположились в фойе. Билл проголодался, мы посмотрели, когда закончится комедия и, выяснив, что до конца ещё почти 20 минут, отправились в «Баскин Робинс». Мимо нас прошли две симпатичные веселые блондиночки.
— Я бы накормил её своей мороженкой, — заметил Стив.
— Которую?
— Обеих.
Мы рассмеялись.
Фелипе остановился.
— Изнасилование — это власть, — изрёк он.
Остальные тоже остановились и переглянулись. Не ясно, шутил он или говорил всерьёз.
— Изнасилование — это оружие.
Говорил он серьезно. Я с отвращением посмотрел на него.
— Не смотри на меня, как святоша. Дело именно в ней. Во власти. Это то, чего у нас, Невидимок, нет. И нам нужно учиться эту власть брать.
— Ага, — согласился Стив. — К тому же, когда ты в последний раз трахался?
— Замечательная идея, — саркастически заметил я. — Именно так нужно привлекать внимание женщин. Насиловать.
— Мы раньше так уже делали, — спокойно ответил Фелипе.
Я впал в ступор. Я посмотрел на Фелипе, затем на Стива и остальных. Я убивал, бил людей, громил чужую собственность. Но всё это казалось мне оправданным, разумным. Но это… это неправильно. И то, что мои друзья, мои братья, раньше насиловали женщин, не могло изменить моего мнения. Впервые я понял, что совсем не знал этих людей. Впервые мне показалось, что я не с ними.
Фелипе видимо почувствовал мой дискомфорт. Наверное, все мои мысли читались на лице. Он улыбнулся и обнял меня за плечи.
— Мы — террористы, — мягко сказал он. — А террористы занимаются и такими делами, в том числе.
— Но мы же Ужас Простых Людей. Как это поможет простым людям? Как это приблизит нас к поставленной цели?
— Эти суки узнают, кто мы такие, — сказал Стив.
— Это даёт нам власть, — сказал Фелипе.
— Такой власти нам не надо.
— Нет, надо. — Фелипе сжал моё плечо. — Полагаю, пришло время тебе пройти обряд посвящения.
Я оттолкнул его.
— Нет.
— Да.
Фелипе огляделся.
— Как насчёт неё? — Он указал на азиатку, выходившую из магазина нижнего белья с небольшим бумажным пакетом в руках. Выглядела она роскошно: высокая, фигурка точёная, тёмные раскосые глаза и подкрашенные красной помадой губы, длинные до самой поясницы чёрные волосы. Одета она была в обтягивающие брюки фиолетового цвета, под которыми виднелись очертания трусиков.
Фелипе заметил выражение моего лица.
— Давай, за ней, старик.