Невидимые

Михалева Юлия

Черный рассмеялся - громко и неприятно.

– Тут это так называется? Да ладно - она редкая шалашовка.

Бирюлев смутился, но заставил себя продолжить.

– На улице она говорила с господином, но я не рассмотрел его в темноте. Обещала с ним встретиться... Они простились, и он отъехал в автомобиле. Тогда я позвал госпожу Елену - она обернулась. И тут из-за дерева кто-то вышел и схватил ее. Он, кажется, зажал ей рот и потащил к мостовой, где стояла телега. Больше я ничего не видел. А после того, как мне рассказали о

визитах госпожи Елены к моему отцу, я решил зайти в театр и спросить, не вернулась ли она. Впрочем, из вашего вопроса я уже понял, что этого так и не произошло.

Отрадно все-таки, что репортеру так и не довелось поближе познакомиться с прекрасной актрисой.

– Значит, к отцу.

– Видите ли...
– как к нему обратиться?
– Сударь. Госпожа Елена его знала. Полагаю, они виделись незадолго до преступления. Моего отца ограбили и убили.

– Хм...
– Черный на миг задумался, почесывая лоб.
– Макарушка, ты бы нам выпить, что ли, принес? А то что о нас подумает...

– Бирюлев. Георгий Сергеевич. А вы?

– Я Алекс. Это мое заведение.

Репортер кивнул, не уточняя.

– Он зовет себя "Приглядчик", - сообщил, вставая, рабочий.

– Хорошее слово. С Макаркой, вижу, знакомы.

– Мы встречались прежде, и не раз, - подтвердил Бирюлев, едва удерживаясь оттого, чтобы упомянуть Червинского.

Макар скрылся за сценой.

– Так где они виделись?

– Не пристало говорить подобные вещи о даме... Тем более, что она ваша... ээ? Супруга? Так что простите заранее. Но вопрос для меня весьма важен, и потому отвечу прямо: в его доме. Соседи видели, как она утром выходила оттуда, и узнали ее на афише.

– В доме... А где он жил?

– На другом конце города. В квартале Березовом.

Стоило ли уточнять?

– Тихое место. Когда же все вышло?

– Я нашел тело отца 3 июня, в воскресенье. Он лежал в своей постели. Полагаю, его опоили.

Алекс стер с губ табачные крошки, сплюнул на пол.

– Надо же. И ограбили, говоришь?

Бирюлев кивнул.

– Ты кому-то рассказывал про нее?

И зачем бы ему так позорить память отца?

– Нет.

Вернулся рабочий, принес бутылку и три стакана. Поставил на поручень, разлил.

– Понимаете, я просто хотел расспросить госпожу Елену... Вдруг бы она что-то вспомнила и это смогло помочь в расследовании? Понимаете, ведь на моего отца напали невидимые... Вы наверняка о них слышали.

– Невидимые?
– Алекс резко обернулся. Бирюлев вздрогнул.

– Да. Те, что убивают коллекционеров.

– А как же - слыхал. Ну что, за знакомство, Приглядчик?

Бирюлев глотнул, но тут же отставил стакан: гадость несусветная. То ли вино, то ли спирт.

– И как? Что думает полиция?

Репортер, опасаясь отказывать новому знакомому, рассказал, как идет следствие. Не утаил и свое недавнее участие, а также постигшее их с Червинским фиаско.

–

Полагаю, сыщики и сейчас пытаются выйти на невидимых, - завершил он.

– За эту бирюльку легавые просили от пятихатки. Но все равно ушла быстро.

– Как?
– не понял Бирюлев.

– Да просто. Вчера еще слышал, что продана она через перекупа.

– Но... Кому?

– Не спрашивал. Мне-то какой интерес? Я хлам не собираю.

Отгоняемые мысли вернулись, жужжа, как встревоженный рой.

– То есть, вы хотите сказать, что сыщики на самом деле продали вещь, украденную у убитого? Доказательство преступления?

– Я ничего не хочу, - Алекс подкурил очередную папиросу и отбросил спичку далеко в угол. Бирюлев проследил за ней взглядом.
– Ты лучше у них спроси. Послушай, что скажут.

Репортер встал.

– Спасибо, что уделили время, и простите за напрасное беспокойство.

– Я бы помог тебе с Маруськой. Да только вот уже почти месяц сам ищу эту суку.

– Если бы вас не очень затруднило... Тут адрес газеты и мой домашний, - Бирюлев достал из кармана визитку и протянул хозяину заведения. Пожалуй, не стоило, но назад уже не вернуть.

Алекс пожал плечами.

– Ты неправильно держишь, - заметил рабочий, и обратился к Бирюлеву: - Не говорите Червинскому, что видели меня здесь.

Выходит, догадка о его роли в театре оказалась неверной. Иначе он бы точно ни за что не проболтался о сыщике.

– Весь город уже, видно, знает о твоих с ним забавах, болван, - заметил Алекс, еще больше запутывая репортера.

– Разумеется, не скажу. Еще раз благодарю вас. До свидания.

– Прощай.

Легко поклонившись в дань приличиям, Бирюлев поспешил из театра.

Кто бы знал, что его посещение окажется куда более впечатляющим, чем встреча с торговцами краденым.

***

Скрипучая дверь, царапнув нервы, закрылась.

Алекс только замахнулся - не особо и злился - как Тощий отскочил и взвизгнул:

– Больше не буду встревать! Да?

Куда бы деться: никчемушный щупленький франт заставил беспокоиться. Впрочем, дальше разговор сам собой зашел в такое удачное русло, как и намеренно не всегда повернешь. А ведь Алекс уже было задумался, что с ним делать.

– Что за дерьмо тут написано?

– Ну как же? Он ведь сам и сказал - адреса, - Тощий вгляделся в карточку.
– Вот только живет он не там, а в "Офелии". В номере десять, на втором этаже. А что, мы к нему заглянем?

– Любопытный ты, твою мать, шибко стал. Там видно будет.

Франтишка - Маруська точно еще никому не отказала - точно не служил Легкому. Приглядчик - какое напыщенное прозвище - повторил все то же самое, что и прежде другие. То есть, либо они сговорились - и Легкий, и Тощий, и Надька, и франт - либо не врали.