Невидимые
Шрифт:
Черный рассмеялся - громко и неприятно.
– Тут это так называется? Да ладно - она редкая шалашовка.
Бирюлев смутился, но заставил себя продолжить.
– На улице она говорила с господином, но я не рассмотрел его в темноте. Обещала с ним встретиться... Они простились, и он отъехал в автомобиле. Тогда я позвал госпожу Елену - она обернулась. И тут из-за дерева кто-то вышел и схватил ее. Он, кажется, зажал ей рот и потащил к мостовой, где стояла телега. Больше я ничего не видел. А после того, как мне рассказали о визитах госпожи Елены к моему отцу, я решил зайти в театр и спросить, не вернулась ли она. Впрочем, из вашего вопроса я уже понял, что этого так и не произошло.
Отрадно все-таки, что репортеру так и не довелось поближе познакомиться с прекрасной актрисой.
– Значит, к отцу.
– Видите ли...
– как к нему обратиться?
– Сударь. Госпожа Елена его знала. Полагаю, они виделись незадолго до преступления. Моего отца ограбили и убили.
– Хм...
– Черный на миг задумался, почесывая лоб.
– Макарушка, ты бы нам выпить, что ли, принес? А то что о нас подумает...
– Бирюлев. Георгий Сергеевич. А вы?
– Я Алекс. Это мое заведение.
Репортер кивнул, не уточняя.
– Он зовет себя "Приглядчик", - сообщил, вставая, рабочий.
– Хорошее слово. С Макаркой, вижу, знакомы.
– Мы встречались прежде, и не раз, - подтвердил Бирюлев, едва удерживаясь оттого, чтобы упомянуть Червинского.
Макар скрылся за сценой.
– Так где они виделись?
– Не пристало говорить подобные вещи о даме... Тем более, что она ваша... ээ? Супруга? Так что простите заранее. Но вопрос для меня весьма важен, и потому отвечу прямо: в его доме. Соседи видели, как она утром выходила оттуда, и узнали ее на афише.
– В доме... А где он жил?
– На другом конце города. В квартале Березовом.
Стоило ли уточнять?
– Тихое место. Когда же все вышло?
– Я нашел тело отца 3 июня, в воскресенье. Он лежал в своей постели. Полагаю, его опоили.
Алекс стер с губ табачные крошки, сплюнул на пол.
– Надо же. И ограбили, говоришь?
Бирюлев кивнул.
– Ты кому-то рассказывал про нее?
И зачем бы ему так позорить память отца?
– Нет.
Вернулся рабочий, принес бутылку и три стакана. Поставил на поручень, разлил.
– Понимаете, я просто хотел расспросить госпожу Елену... Вдруг бы она что-то вспомнила и это смогло помочь в расследовании? Понимаете, ведь на моего отца напали невидимые... Вы наверняка о них слышали.
– Невидимые?
– Алекс резко обернулся. Бирюлев вздрогнул.
– Да. Те, что убивают коллекционеров.
– А как же - слыхал. Ну что, за знакомство, Приглядчик?
Бирюлев глотнул, но тут же отставил стакан: гадость несусветная. То ли вино, то ли спирт.
– И как? Что думает полиция?
Репортер, опасаясь отказывать новому знакомому, рассказал, как идет следствие. Не утаил и свое недавнее участие, а также постигшее их с Червинским фиаско.
– Полагаю, сыщики и сейчас пытаются выйти на невидимых, - завершил он.
– За эту бирюльку легавые просили от пятихатки. Но все равно ушла быстро.
– Как?
– не понял Бирюлев.
– Да просто. Вчера еще слышал, что продана она через перекупа.
– Но... Кому?
– Не спрашивал. Мне-то какой интерес? Я хлам не собираю.
Отгоняемые мысли вернулись, жужжа, как встревоженный рой.
– То есть, вы хотите сказать, что сыщики на самом деле продали вещь, украденную у убитого? Доказательство преступления?
– Я ничего не хочу, - Алекс подкурил очередную папиросу и отбросил спичку далеко в угол. Бирюлев проследил за ней взглядом.
– Ты лучше у них спроси. Послушай, что скажут.
Репортер встал.
– Спасибо, что уделили время, и простите за напрасное беспокойство.
– Я бы помог тебе с Маруськой. Да только вот уже почти месяц сам ищу эту суку.
– Если бы вас не очень затруднило... Тут адрес газеты и мой домашний, - Бирюлев достал из кармана визитку и протянул хозяину заведения. Пожалуй, не стоило, но назад уже не вернуть.
Алекс пожал плечами.
– Ты неправильно держишь, - заметил рабочий, и обратился к Бирюлеву: - Не говорите Червинскому, что видели меня здесь.
Выходит, догадка о его роли в театре оказалась неверной. Иначе он бы точно ни за что не проболтался о сыщике.
– Весь город уже, видно, знает о твоих с ним забавах, болван, - заметил Алекс, еще больше запутывая репортера.
– Разумеется, не скажу. Еще раз благодарю вас. До свидания.
– Прощай.
Легко поклонившись в дань приличиям, Бирюлев поспешил из театра.
Кто бы знал, что его посещение окажется куда более впечатляющим, чем встреча с торговцами краденым.
***
Скрипучая дверь, царапнув нервы, закрылась.
Алекс только замахнулся - не особо и злился - как Тощий отскочил и взвизгнул:
– Больше не буду встревать! Да?
Куда бы деться: никчемушный щупленький франт заставил беспокоиться. Впрочем, дальше разговор сам собой зашел в такое удачное русло, как и намеренно не всегда повернешь. А ведь Алекс уже было задумался, что с ним делать.
– Что за дерьмо тут написано?
– Ну как же? Он ведь сам и сказал - адреса, - Тощий вгляделся в карточку.
– Вот только живет он не там, а в "Офелии". В номере десять, на втором этаже. А что, мы к нему заглянем?
– Любопытный ты, твою мать, шибко стал. Там видно будет.
Франтишка - Маруська точно еще никому не отказала - точно не служил Легкому. Приглядчик - какое напыщенное прозвище - повторил все то же самое, что и прежде другие. То есть, либо они сговорились - и Легкий, и Тощий, и Надька, и франт - либо не врали.