Невидимые
Шрифт:
Только зачем ей заткнули рот? Напоказ?
– Как думаешь, расскажет Червинскому?
– Если бы не бирюлька - наверняка. Он из такой породы.
– А теперь?
Вышло весьма занятно... Алекс рассмеялся:
– Найдутся другие темы. Пошли.
Колесо, как выяснилось, не слишком заскучал в компании Тощих. Он сидел на полу и во всю резвился с младенцем, отчего тот визжал, забавляя тем самым и баб.
Увидев Алекса на пороге гримерки, встал, отряхиваясь.
– Впрямь что важное?
– И да, и нет. Про то, где Маруська - опять ничего.
– Ну, а я о чем? Не хотят вражды. Никто не желает, вот и молчат, не вмешиваются. Тут уж или сам что узнаешь, или случай какой. Могли бы и вместе осмотреться. Что-нибудь бы, да и вышло. А так делать, как ты... Только судьбу искушаешь. Эх, ни в чем меры не видишь!
Колесо говорил дело. И сейчас, и прежде. Всегда.
Он вообще не ошибался - скучный, правильный Колесо. Все вещал заунывно, как старуха-гадалка. "Зачем же калечить?" "Не бери лишнее, если самому не надо". "Не убивай без нужды". "Остановись - на что тебе?" "Слишком много вы крови пустили - точно добром не кончится". "Не ходи с ними. Не в этот раз".
Они тогда едва на дворе не подрались. И Алекс ушел. А Шило - молодой, но толковый - увязался следом. Посмеялся над тревогами Колеса. Но вот если бы Алекс ему запретил - то он бы остался. Да. Только у Легкого из семи и вовсе вернулись назад только двое - он сам да Тулуп. Там уж так вышло, что каждый за себя. А Шило сам захотел. Знал, что делал.
Алекс потом долго поминал Колесо с его пророчествами недобрым словом. И за то, что удачу сглазил, и беду накликал. Даже подозревать начал в том, что знал больше, чем говорил. Но, когда остыл и все сопоставил, то понял, что Колесо оказался прав.
Послушал бы его в тот раз - все бы вышло иначе. Не было бы ничего - ни пути через лес, залитого собственной кровью, ни театра, ни Маруськи.
Любопытно, как бы все сложилось? Определенно лучше - но как?
Прежние советы Колеса заглушал азарт. Но и сейчас хотелось их слушать не больше.
– Так что там за новости принесли?
Алекс отмахнулся.
– Тощий, скажи.
– Про легавых-то? Колесо, да ты разве не знаешь?
– А, вы все про то... Ну да, ловко.
Из глубины театра донесся истошный вопль.
***
– Что это? Что тут такое, я тебя спрашиваю?
– Не знаю, Алексей Иваныч! В коробке за дверью стояло! Не видели наши, кто принес!
Вот бы выпить сейчас. Макар огляделся в поисках бутылки - наверняка там еще что-то осталось - и вдруг, не пойми с чего, вспомнил урок географии. Держа в руках указку, он стоял посреди класса и показывал на карте, прикрепленной к доске, Италию. Карта была странной: на ней весь мир - круг. А сама страна, которую следовало найти, походила на сапог. Так объяснял сам учитель - проще запомнить. Мать в этот час уже собирала на стол, а Дашка - ей стукнуло, может, лет пять - подражала: поила чаем из крошечной чашки куклу. Батька в ту пору еще не помер. А что вышло бы, если бы он и вовсе остался жив?
– Ааааа! Нет! Умоляю!
Алекс что, решил изуродовать и Щукина?
На днях, когда он напился и потому был в добром настрое, Макар отважился задать вопрос, который все не шел из головы.
Зачем?
Не так в лоб, конечно, как Колесо: "что ты творишь". Ну, так они и знали друг друга, видимо, много лет.
Нет, робко: "а для чего мы это сделали?"
– А почему нет?
Наверное, в этих словах был смысл. Просто Макар пока не понял - но Алексу виднее.
Он ведь вообще не ошибался. И вот с Червинским тоже. Макар бы ни в жизнь не догадался - однако Алекс показал все со стороны. И до чего ловко вышло!
Мерзкий, правда, осадок, да. И совсем ничего не ясно, кроме того, что сыщики поступили гадко с самим Макаром.
Если бы не наказ Червинского - он бы, поди, не сидел так долго без дела и не встретил снова Степку. А если бы и столкнулись - то разве он согласился бы?
И уж, конечно, в таком случае Макар бы не повстречал и Алекса.
Хорошо это или плохо?
Так сразу и не понять. Но только тогда он бы остался собой прежним, который ни черта в жизни не смыслил.
Репортер все равно наверняка не удержится, разболтает Червинскому. Что же сделать такого, чтобы он замолчал?
Надо будет спросить у Алекса, когда тот опять высадит бутылку-другую.
– Да ты что? Пальцы, да? Так я и без тебя вижу. Или, думаешь, совсем тут, с вами, паскудами, ума лишился? Я не о том тебя спрашиваю.
– Да разве я могу знать?!
А вот и бутылка. Почти полная! Глоток, другой, третий.
– Тощий, а ну иди сюда!
Похоже, все же придется взглянуть, что им принесли. Хотя и без того ясно, что лучше бы такое не видеть.
– Что это за дерьмо, вашу мать? Легкий совсем поехал?
– Алекс, подожди. Давай спокойно подумаем, - увещевал Колесо.
– Что он, сука, хочет сказать?
Алекс достал что-то из коробки и швырнул в повизгивавшего, красного Щукина.
Но она не опустела.
Макар заглянул и не сдержал тошноту.
Там, в бурой лужице, лежали тонкие женские пальцы.
И Алекс, и Колесо выругались.
– Ну... Тощий, да как так? Ну, эка невидаль, - осудил Колесо.
– Ага. А я-то уж думал - все, с таким завязали.
– Эх... Как сам, так ничего, да? Ладно, Алекс. Давай соображать. Первым делом - это тебе ответ.
– Ну так и без того ясно. Но что он значит? Должен же быть хоть какой-то смысл?
Алекс почесал лоб, прочертив на нем бурую полосу. Руку он, очевидно, выпачкал об коробку.
– Жаль, что мы сами не видели, кто ее принес. Может, разговорим Толстого?
– Ну, давай попробуем. Только он, если бы знал, не стал молчать - трусливая дрянь.
– Нет! Умоляю, господа!
– Но точно не Машкины? А то вдруг позабыл.
– Сам-то взгляни, - Алекс наклонился и достал из коробки предмет.