Нежность к мертвым

Данишевский Илья

Это очень плохо, если тебя зовут Венера. Если у тебя нет

денег, чтобы выбиться в люди. Если ты хочешь быть художни-

цей, и если дурна собой. Ты пытаешься говорить с людьми

языком искусства, но это мертворожденный язык. Для всех —

ты просто слабоумная девушка из Кельна, ты учишься в кол-

ледже, ты осваиваешь изящные искусства, ты очередная без-

дарность. Ты рисуешь покосившиеся домики или церкви, в

этом

нет ничего необычного, никто не пророчит тебе великое

будущее… ничего. Просто ничего, – вот будущее современной

Венеры. Ее блеклые волосы. Ее тело. Ничего. Сплошной ноль.

Говорят, ноль можно умножать на бесконечные величины, и

все равно получится ноль. У Венеры нет выхода. Однажды

даже прочитанные книги перестанут спасать. Цитата на каж-

дый день — не то, что нужно современности.

Твою первую подругу зовут Ди. Первая подруга? Ее отец

хищно присматривал за своей дочерью, и вскоре ты была вы-

черкнута из ее списков. Как это и бывает, время стерло из

твоей памяти секреты маленькой Ди, но иногда ты ее вспоми-

наешь. В этом нет смысла, это лишь устройство нашей памяти

— наделять максимально далекие вещи глубоким смыслом.

Поэтому люди любят Иисуса, эта любовь химического уровня

или даже болезнь, наследуемая новыми поколениями. Ты окан-

чиваешь колледж, и перед тобой никаких новых горизонтов,

абсолютный штиль, твои паруса порвались во время рождения,

такое случается, не стоит переживать. В этом мире много пре-

красной работы для выпускниц художественного колледжа.

Официанткам понадобится Джотто. Секретарям — Караваджо.

Каждому знанию свое особое место. Ты пригодишься — где-

нибудь, а потом наступит ночь.

Ты останешься одна. Совсем одна, когда наступит ночь. В

самую долгую ночь твоей жизни ты будешь совсем одна. Полу-

чая диплом, ты не знала этого, ты многого еще не знала, но в

ту ночь ты будешь совсем одна. Ночь, когда умрет твой ребе-

283

Илья Данишевский

нок. Плод девяти месяцев тошноты и кесарева сечения. Ты

рожала в тихом роддоме, где, кажется, штукатурку не меняли с

Великой депрессии. Ты точно помнишь цвет штукатурки и имя

своей акушерки. Это очень важно. Ты мяла край простыни во

время схваток. Ты не смотрела в окно палаты, именно это окно

— напоминало тебе о том, что твоя жизнь уничтожена. Но, если

не смотреть в окно, правда уходит вглубь, правда рассасывается

при сильной боли, можно втыкать булавки или прижигать

сигаретой, при схватках ты просто и наивно мяла край просты-

ни — в роддоме, будто вытекшем на тебя из какого-то фильма

ужасов.

Ты помнишь, как скрипело колесо твоей постели. Сто-

ит шевельнуться, и оно будет скрипеть. Есть еще воспоминание

о лошади-качалке твоего младшего брата. Он очень любит сед-

лать этого коня, когда у папы начался рак. Ты говорила ему,

что папа просто побрился налысо, и твой брат тоже хотел —

побриться налысо. Ты говорила маме, что нельзя так делать, но

ей не до чего не было дела, и вскоре он — уже лысым оседлал

своего деревянного коня. В этом есть что-то неправильное? У

Венеры нет времени рассуждать об этом, у нее нет времени

вести дневники или что-то такое, у нее нет времени причитать

или смотреться в зеркале. Когда у тебя на руках крохотный

ребенок — все отступает от тебя. Тебе начинается казаться, что

ночь никогда не настанет; ты падаешь на кровать и просыпа-

ешься по ее крику, дни мелькают перед тобой, и когда тебе

кажется, что все начало получаться, наступает самая длинная

ночь в твоей жизни. Такое случается, маленькие дети умирают,

и ты остаешься с этим один на один. Только теперь ты пони-

маешь, что значит выражение «один на один». Деревянный

конь твоего брата, рак твоего отца, скрипящее колесо и блиста-

тельное будущее Ди — все это внезапно становится важной

составляющей твоей потери. Кажется, все это — даже является

странной причиной того, что твой ребенок умер. Вот и все.

…

Ты уже несколько лет работаешь в архиве, ты имеешь дело

со старыми книгами, как тебе и хотелось. Странно, что ты зна-

ешь историю чужого города лучше, чем коренные жители,

лучше, чем свою индивидуальную историю. Возможно, ты рож-

дена, чтобы сохранять вечность в сохранности. Ты знаешь, от

чего умерла жена строителя обувной фабрики, кто получил

местечковую поэтическую премию сорок восемь лет назад, ты

284

Нежность к мертвым

разглядываешь старые снимки, а еще протираешь пыль. Стран-

но, что твой муж живет совершенно нормальной жизнью. На-

верное, мужчины воспринимают гибель потомства рациональ-

ным полушарием своего мозга. Утром он причесывается, будто

жизнь продолжается. Он идет на работу, чтобы вечером вер-

нуться с работы. Странно, но для него день и ночь продолжа-

ются. Две недели назад он погасил свет и притянул тебя к себе.

Ты ощущаешь свое тело отстраненным, чужим предметом. Ты