Нежность к мертвым

Данишевский Илья

выбили ему глаз, потому что боялись белоснежного взгляда. А

Яну было проще никогда не задавать себе вопроса, любит ли

его это слабое тело или же нет, и поэтому дух улицы пришел и

лишил Гамсуна сомнений. Мальчик, торгующий своим телом

на мансарде Акибота, надевающий для привередливых клиен-

тов женские платья, умер. И убийца оставил Яну ключ. Теперь

этот ключ лежал в его кармане. Кармане штанов? Нет, пальцы

находят оба кармана в широких

штанах дырявыми. Кармане

пиджака? Ян осознает, что на нем совсем не пиджак, а женская

кофта, в которой его мальчик встречал клиентов. Вероятно, Ян

схватил ее в приступе тошноты с груды другой одежды; или же

сама кофта вызвала в нем тошноту, сама кофта приказала на-

деть ее, и бежать к этой набережной. Да, в ее кармане лежал

бронзовый ключ с большой головой. Яну показалось, что на

этой голове нацарапана заячья губа, но это — лишь на секунду;

а затем — снова ключ, как ключ.

Итак, лишь на пару мгновений могло показаться, что ка-

кой-то мистический ветер подхватил Яна и потащил за собой; а

теперь он вспомнил, как встретил мальчика на набережной.

Наверное, тот хотел лишить себя жизни, как сам Ян когда-то

хотел; и точно так же, как рука Акибота спасла Яна от смерти;

рука Яна спасла жизнь этого тонкокостного. Не так ли люди и

находят себе семью на Ваезжердеке? Кто-то кого-то рожает от

кого-то в темноте и выбрасывает в темноту, а потом этого вы-

брошенного находит некто, кто давно хотел бы иметь преемни-

ка. Так Ян стал почти сыном старины Акибота; так и сам Ян

стал отцом. Никто здесь не знал, что такое «отцовство», и по-

том Ян Гамсун глубоко целовал своего сына, и заставлял того

надевать женские платья и торговать телом. По ночам они

целовались; Ян так и не знал, нравится ли ему мужское тело

145

Илья Данишевский

или нет; но знал, что Ваезжердек убил его сына лишь за то, что

в какой-то момент Ян Гамсун сказал себе — «Что я делаю?», не

веря в любовь этого мальчика.

Тогда, ночью, улица пришла и забрала свое. Все ненужное

тонет в древних коллекторах нижнего города. Но когда ты

снимаешь рубашку, жизнь надевает на тебя новую, и поэтому

сейчас в руках Яна Гамсуна был таинственный ключ, и этот

ключ значил собой столь же много, как мальчик, продающий

свое тело морякам.

«Принц Вялого Багета»

…снова прошуршала в его ушах.

На пару мгновений ему показалось, что за спиной кто-то

стоит; но, обернувшись, нашел лишь спящий Ваезжердек.

Страшно похожий на труп, он был бел в свете невидимого

маяка.

Явь

Ян

спрятал лужу крови под ворохом старой одежды, а за-

тем позвал к себе Белинду. В свете луны шлюха скинула перед

ним одежду, встала на четвереньки и стала называть его «гос-

подином Гамсуном»; и тогда он понял, что она подслушивала

его разговор с инспектором. Ян ударил ее, а затем заполз свер-

ху; ему казалось, что она кричит от медленного умирания, но

когда открыл глаза, понял, что Белинда кричит по привычке, а

вены на ее шее даже не дрогнули, кровь не убыстрилась ни от

удара, ни от быстрой езды.

Ночью казалось, что луч фонаря ползает по ее едва выпук-

лой груди. Ползает и блестит на серебряном медальоне. Белин-

да лжет, что она — дочь какой-то аристократки, которую похи-

тили в младенчестве, и эта вещь, – единственное, что осталось

у нее от прошлого. Но каждый, и Ян в том числе, знает, что

шлюха просто украла его у девицы в сизом капоре, которая

пришла поглазеть на тусклую жизнь Ваезжердека. Но сейчас

медальон уже слился со смуглым телом Белинды, а иллюзия —

крепко вросла в ее разум; Ян ухватил ее за талию и попытался

заснуть.

…ему виделось, что он проходит сквозь ее грудную клетку,

и оказывается внутри Белинды. Здесь темно. Ночь. Ночь

скользит над городом. Все шлюшьи внутренности стали дома-

146

Нежность к мертвым

ми, лежащими в каньоне меж ребрами; и в центре этого кафед-

ральный собор сердца. Ян будто наблюдал снаружи, и был

самой ночью. А затем оказался в темной комнате, кротким

ребенком, который теребит труп матери. Свет не проникает

внутрь. Ребенок щупает материнскую ногу и ощущает кость. А

затем появляется Акибот; будто из ниоткуда. И приносит с

собой свет фонаря…

Проснувшись от громкого звука, Ян понимает, что этот

шум доносится как раз из комнаты старика Акибота, и тут же

Гамсун мчится на этот звук, оттолкнув от себя Белинду. Шлю-

ха осталась лежать, опьяненная сном об аристократической

жизни.

Внизу курит голый моряк.

Поднявшись по лестнице, Ян врывается в комнату куколь-

ника. Того колотит. Руки, согнутые в локтях, припали к стене,

и пальцы методично ощупывает кирпичи. «Здесь! Здесь!

Принц! Здесь! Багет!» Последнее слово достигает Гамсуна, и