Нежность к мертвым
Шрифт:
когда у него насморк, она накрывает его с головой одеялом и
заставляет дышать над картошкой, она сама выбирает для него
книги и читает вслух, а ведь знаешь, ты всегда отводишь нос
подальше от этого пара, и почему-то в одеяле находятся проре-
хи, сквозь которые свет, может быть, от ножа, но не важно,
ведь ты смотришь в эти прорехи, потому как она всегда выби-
рает очень плохие книги, тебе так мало, а ты уже осознаешь
свою скуку. Отец подарил
она была обмотана изолентой, он помнит только лезвие. Мож-
но разрезать Сансару или ее части, к примеру, палец, ножу на
руке, отца. Они имитируют складной нож, когда происходит
соитие, отец и ватная женщина нет, но другие — да. В лагере он
видел, что они имитируют нож, мальчик и девочка. Какое не-
совершенство. Ватная женщина и отец не так, но все дело в
отце, нож от ножа не далеко пополз, и он познает отца сквозь
себя. Все дело в презрении к женщинам. Но это мутное отра-
жение в лезвии, иногда не разберешь мелочи, поэтому он ок-
ругляет знание об отце, воображением замещает те части, кото-
рые нельзя разобрать. Сансара вообще мутная. Нирвана за
полосой острия; случайность убийства почти невозможна, все и
всегда предначертано. Он никогда не убивает, это кажется ему
бессмысленным, очень детским, он осуждает глупость убийц.
Но не тех, кто был гениален, какого-нибудь Фишера или
225
Илья Данишевский
Гейна24 он не может осудить, ведь это были гениальные убий-
цы. Он видит в них отражение отца. Возможно, те части, кото-
рые нельзя рассмотреть в лезвии.
Итак, его отец.
Нет, вначале ватная женщина.
Она породила из своих складок нож после того, как нож
вошел в ее пездышко и она поняла, что это нож, потому что
пошла кровь. Она вышла замуж. Иногда ей снилось, что она
все еще не замужем, что она все еще злокачественная целка,
черствая, как хлеб; ей снилось, что она режет хлеб на своей
одинокой кухне и не могла понять, хороший это сон или пло-
хой; она просыпалось, он спал рядом, тот, кто разрезал ее и
будто чего-то лишил; кажется, у нее не было ничего значимее
того, что он отнял. Ее муж и его отец. Она засыпает вновь, а
значит, ей хочется вернуться на одинокую кухню, где все при
ней. Нож разрезал ее складочки, он поцеловал ее лишь не-
сколько раз, но ярко помнится только тот, который она назы-
вает «можете поцеловать невесту», и дальше начинается туман.
Она сразу осознала, что в ней зреет новый нож. Он резал
внутренности, кувыркался, это был складной нож, иногда
мальчишка замолкал в утробе, а значит, вдвигал лезвие в само-
го
была беременна, а может и плохо, она не знала, когда ее тош-
нило ржавчиной, попавшей в ее желудок с ножонка, она жела-
ла смерти, а потом уже нет. Никогда нельзя понять, где начи-
нается, а где заканчивается это желание смерти. Он женился на
ней, когда оно почти полностью обступило ее горло, а после
свадьбы сразу отступило. Он женился на ней, потому что она
приставила нож к его горлу и предоставила такие аргументы,
что других решений уже не было — он женился на ней. Кровь
на простынях, как ему было хорошо от того, что ей больно.
Только и всего; он не пытался стать с ней складным ножом, он
уже откинул ее, и пытался метафизически соединиться с но-
жом, сыном ножа, своим сыном. Уже возникала какая-то связь,
когда он клал руку на ее живот. Иногда он щипал, ей было
больно, но эта боль не достигала ножонка, и тогда ножонок,
видимо чувствуя отца, тоже тыкался в ее грузную брюшину.
24 Скорее всего, серийные убийцы.
226
Нежность к мертвым
Однажды отошли воды, когда он заснул и стукнул ее рукой,
но, кажется, в плечо, она долго винила его, несколько лет, но
на самом деле это была просто неслучайная случайность, она
бы так и проспала воды, не разбуди он ее этим ударом, она
проснулась. Крохотная головка выходила из нее наружу под
крики, «не ори, дура, задушишь!», как ей было унизительно в
роддоме, она так и не смогла никому описать. Для этого не
находилось слов, в этом не было слов, она будто кусок сала в
какой-то палате, все видимо хорошо, но она не любит ни его,
ни его сына, и они ее, а она здесь, грязная одежда, так трудно
подняться, но он приедет, пусть и не любит ее, он будет вести
себя подобающе, но она не любит его, и она покажет ему сына
в окно, но не любит его, она будет держать нож на руках, но
уже не любит его, и они втроем сядут в такси (если ничего не
случится), но они не любят друг друга. Она не знала кто и
кого любит или нет, но ей казалось, что на соседней кровати
спит какая-то другая, неведомая, которая не рожает ножи от
ножей, какая-то из иного воздуха. Она слышит, как эта другая
говорит по телефону, какие-то иные слова, а если слова и та-
кие же, то иные тембры, вздохи, другие вопросы, все совсем