Нежный плен
Шрифт:
Леонардо окинул Годиву взглядом, в котором явственно читалось презрение к ней. Какая! Неужели думает, что за её красивое лицо он простит это оскорбление? Мужчина цинично усмехнулся – он не был из тех, кто смягчался от красоты женщины.
– Не писала? – Леонардо подошел к Годиве – столь близко, что теперь девушка смогла уловить не только тепло, исходящее от его тела, но и личный, чисто мужской аромат – смесь из кожи и что-то из трав. Резкий, бодрящий запах. Она смутилась их близостью и попыталась сделать шаг назад, но не успела – жесткие пальцы воина схватили
Её будто обожгли. Нет, мужчина не сделал ей больно, но его пальцы словно горели огнем и прожигали ей руку.
– Не писала? – повторил Леонардо. – Кому принадлежит эта печать?
Он ткнул пальцем в переплетенные меж собой лилии.
– Моей семье, – сглотнув, выдавила из себя Годива.
Мужчина – теперь уже взглядом – обжег девушку.
– Тогда это письмо написано тобой, – выплевывая слова, сообщил он.
– Нет, я не писала его, и я не знала о том, что именно в нем написано, – пытаясь справиться с тяжелым взором Леонардо, ответила Годива.
– Лгунья, – прошипел мужчина, осуждающе качая головой.
– Я не лгу, – Годива ощущала колоссальное напряжение на своем лице – это Леонардо буравил её своим взором. Обладай мужчина даром делать отверстия одной силой своего взгляда – на девушке было бы уже полно дыр.
– Я никогда в жизни не лгала, – тихо ответил Годива.
Леонардо сжал челюсти. Только посмотрите на неё – святая невинность! Эти голубые глазки – смотрят искренне, это лицо – открытое, доверчивое. А голос-то! Полный смирения.
Мужчина разжал пальцы и шагнул в сторону. Теперь Леонардо уже не смотрел на девушку. Она слишком раздражала своим присутствием и одновременно, против воли, притягивала его взгляд. Как будто что-то знакомое, близкое, мелькало на её светлом лице. Непонятные воспоминания, которые воин никак не мог собрать в одну картинку, вызывали беспокойство и желание разгадать эту загадку. Что бы потом уже не думать о ней.
Годива так и стояла на месте, не зная, чего ожидать от мужчины. Он был непредсказуем для неё. Каких-то эмоций от него она не чувствовала. Только подавляющую энергию. Она, как туманом, окутывала её, поглощала и лишала остатков и без того слабой решительности.
– У тебя хорошо получается играть роль невинной овечки, – скривив губы в усмешке, заметил Леонардо, вновь окидывая пленницу холодным взглядом. Она даже передернула плечами – так зябко ей стало.
– Но, как ты знаешь, овечек часто приносят на заклание, – продолжил воин. Его глаза – чёрные, как небо в безлунную, самую темную ночь, наблюдали за Годивой.
Хоть девушка и была юна, она понимала, на что намекал мужчина. Наказание. Ей придется понести его. При мысли об этом, холодок пробежался меж лопаток белокурой красавицы, а по рукам стали расползаться мурашки.
– Хорошо, – прерывистым голосом выдохнула она ответ, – хоть я и не писала это письмо, я готова понести наказание.
Годива, подтверждая сказанное, сделала шаг в сторону Леонардо.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Черные брови еще сильнее сошлись на переносице. Леонардо поджал губы. Покорность, даже можно было сказать, жертвенность этой саксонки пробудила в нём мысли, которые аккуратно стали подтачивать непоколебимую уверенность в том, что Годива виновна. Виновные себя так не ведут. Они падают на колени, заливаются слезами, рвут на себе волосы, дают клятвы – снова и снова, все весомее и весомее – по мере приближения наказания.
А девушка… хоть глаза и поблескивали от слез (а может, это был просто столь яркий оттенок?), однако она не сделала ничего из вышеперечисленного. Стояла, молчаливо глядя на него, готовая понести справедливое наказание.
Только каким оно должно быть?
Леонардо твердо знал, что накажет высокомерную гордячку. Она ведь оскорбила не только его, но и короля – нормандский лев был его верным вассалом. Именно Вильгельм отдал приказ утихомирить Уэльс, а лучшим способом для этого стало то, чтобы Леонардо взял в жену леди Годиву. Красивая, благородная саксонка, король счел эту идею превосходной наградой для своего преданного воина.
Однако письмо – написанное в грубой, грязной форме немного изменило планы Леонардо. Нет, жениться он так и так не хотел. Но понимал – рано или поздно, ему придется, для укрепления собственной власти, осесть в замке и заиметь наследника.
Быть может, будь отказ написан в вежливой форме, Леонардо бы так не разозлился. Но то, что он прочел, являлось не только унижением, но и вызовом, который мужчина, будучи настоящим воином, принял. И вот теперь, когда расстояние было преодолено, большая часть мятежников подавлена, перед ним стояла та самая цель, к которой Леонардо шел все это время.
Вот только он понятия не имел, каким образом наказать леди Годиву. Будь перед ним мужчина – все было бы значительно проще. Самое меньшее, что Леонардо сделал – высек бы того до полусмерти. Но перед ним была женщина. Пусть и юная, но…
Что ему делать? Как сдержать слово, данное самому себе? Обещание, которое слышали его приближенные воины? Он всегда сдерживал слово. Леонардо стиснул челюсти. Будто сам себя загнал в ловушку! Теперь еще и страдает от этого! Не бывать такому! Мужчина смерил девушку расчетливым взглядом, а потом – сообщил ей:
– Тогда идем за мной.
Годива проглотила ком в горле. Ничего хорошего не предвещало сказанное Леонардо. И все равно, в глубине своего юного сердца, девушка верила – мужчина не причинит ей вреда. Не мог он сделать с ней такое.
Не потому что Годива была глупой и свято верила в благородство мужчин. Нет. Но этот человек… В голове, а еще больше, в глубине сердца не складывалась картина, что Леонардо способен быть жестоким к ней.
Ну, не убьет же он её?
Уверенность стала медленно покидать Годиву, как только девушка, последовав за Леонардо, вышла из палатки. Их появление мгновенно привлекло внимание воинов. Еще бы, не заметить своего предводителя, рядом с которым, как прекрасный призрак, шла саксонская гордячка.