Незнакомка с тысячью лиц
Шрифт:
Оля застонала и попыталась подтянуть ноги, но не вышло. Видимо, затекли. Она глубоко подышала, открыла глаза. Яркий свет ударил по глазам очередной вспышкой боли. Она застонала.
– Очнулась, красавица моя? – спросил кто-то.
Голос показался ей знакомым. Она задумалась и почти сразу вспомнила. Это говорит тот самый человек, который встретил ее возле дверей СИЗО. Он вызвался ее проводить до дома, потому что доктор порекомендовал сопровождение во избежание очередной волны стресса. Он посадил ее в машину, вспоминала Оля, наклонился, чтобы поправить ремень. Она глянула на панель. Поняла, что машина
– Открой глаза, – потребовал мужчина.
Оля подчинилась, но с осторожностью. Щурилась, как на солнце.
– Узнаешь меня?
Это он стоял над ней. Тот самый мужчина, что ее встретил. Но сейчас он был в одних штанах. Без шапки, куртки и даже без рубашки. Голый торс его был великолепен. Под смуглой кожей перекатывались мускулы. Создавалось впечатление, что изнутри этот человек сплетен из прочных канатов, приводимых в движение одновременно. Стоило ему наклониться над ней, как тут же проступили мышцы живота, плеч, предплечий, вздулась шея от напряжения. Длинные черные волосы упали ему на лицо, черные глаза, внимательно ее рассматривающие, жгли странной ненавистью.
– Узнаешь меня? – Алый рот слабо шевельнулся, когда он повторил вопрос.
– Да. – Оля не могла отвести взгляда и посмотреть вниз, чтобы понять, отчего так сводит все тело, отчего так все болит.
– Кто я?
– Вы из полиции. Вы встретили меня.
– Молодец. – Он подтянул ногой стул, сел, снова наклонился над ней. – Ты привязана к панцирной койке. Прочно привязана. Так что не пытайся вырваться.
– Зачем?! – ахнула она.
– Это своего рода терапия, порекомендованная твоим доктором. Он хороший специалист. Мастер, можно сказать, своего дела.
– Он посоветовал вам меня привязать?! – Оля не поверила. – Но зачем?!
– Чтобы ты лучше отвечала на вопросы, которые я стану тебе задавать. – Мужчина пожал плечами, погладил ее по щеке. Чмокнул языком: – Красивая девочка. Красивое лицо. Красивое тело. Потрясающая кожа. У тебя потрясающая белая кожа. Тебе говорил кто-нибудь об этом, кроме отчима? Нет? Нежная, гладкая, прохладная. Жаль будет портить такую шкурку. Но, может, не придется, а? Может, ты будешь умницей?
– Да, да, я стану говорить. Только… только развяжите меня. – Оля всхлипнула.
Этот человек не из полиции! Он тот самый убийца, из-за которого ее арестовали! Он что-то хочет от нее! И она готова ему помогать, лишь бы он развязал ее. Лишь бы перестала терзать тело тупая ноющая боль.
– Пожалуйста, развяжите! – попросила она сквозь слезы. – Я все сделаю, отвечу на все вопросы.
– А зачем мне тебя развязывать? – Он склонил голову к левому плечу, оглядел ее с головы до ног, склонил голову к правому плечу. – Назови причину.
– Мне больно! Затекло все тело. И мне надо в туалет, – выпалила Оля скороговоркой. – Пожалуйста…
Ей пришлось уговаривать его еще долго. Повторять слова, которые он ей диктовал. Улыбаться. Если выходило сквозь слезы, то повторять снова и снова, пока не выходило удачно.
– Вы псих, – сказала она, выдохшись. – Ненормальный!
Он разозлился, ударил ее по щеке, но неожиданно развязал. Оля встала с кровати и тут же упала. Ноги затекли настолько, что не держали ее. Попытку пришлось повторить. Держась за панцирную кроватную сетку, кое-как встала, огляделась.
Комната была большой и пустой, если не считать железной койки. Окон не было. Дверь всего одна. Стены облицованы белым старомодным кафелем. Яркое освещение.
А может, она все же в полиции? – мелькнула у нее мысль. И этот полицейский самый злой из всех злых? Решил выбить из нее сведения, потому что она неосторожно проболталась доктору, что все отлично помнит. Просто не хотела ни с кем говорить, и все, потому и молчала. Метод защиты у нее такой с детства – молчание!
И эта комната – всего лишь тюремная камера?
– Идем, я тебя провожу, – спокойно проговорил ее охранник и указал кивком на единственную дверь.
За дверью оказался небольшой коридор с дверью в туалет и душевую. Она попросила воспользоваться и тем и другим. Он неожиданно позволил. И даже принес ей вещи, заперев в душевой. И потребовал переодеться.
– А чье это?
Оля удивленно перебирала новое белье, колготки, туфли – все новое. И платье, которое явно кем-то носилось.
– Теперь твое. Мойся и одевайся. Волосы тоже вымой. От них воняет псиной. – Его красивое лицо брезгливо поморщилось. – Не волнуйся, платье моей жены, она его больше не носит.
Нет, не могла жена полицейского носить такие дорогие платья. Вернее, не носить их. Оля бы его не снимала. Оно было очень красивым – черным, бархатным, длинным, с мягкими складками на груди. Оно приятно легло по телу, красиво оттенило ее белую кожу. Таких платьев у Оли никогда не было. И теперь, невзирая на повышение по службе, она не могла купить себе такое платье. Слишком много брешей было в ее бюджете, слишком. Что-то теперь станет с ее работой? Наверное, уже уволили, узнав, где она и почему она там.
Оля вздохнула. Ничего, она справится. Она выберется из этого ужаса. Ей не привыкать. А для начала ей надо выбраться из этой странной тюрьмы, где заключенным раздают новое белье и туфли и пускай и поношенные, но коллекционные платья.
Не могла жена полицейского носить такие платья. Не могла.
– Ты готова?
В дверь душевой стукнули, и она тут же распахнулась. Мужчина надел, слава богу, рубашку.
– Прекрасно выглядишь, – похвалил он равнодушным тоном, и глаза его смотрели равнодушно. – Можешь выглядеть так еще очень долго, если правильно станешь отвечать на мои вопросы.
– Хорошо, – кивнула Оля, переступая порог туалетной комнаты. – Я готова отвечать.
– Вот и умница. Идем за мной.
Он шел впереди нее – гибкий, сильный, уверенный. Он ни разу не обернулся на нее, не опасаясь за свою жизнь. Он был уверен, что она не нападет на него. Он был уверен, что она не убьет его. Потому что…
Потому что он, возможно, знал, что она не убийца. Потому что, возможно, знал, кто убийца.
Хотя она могла бы запросто напасть на него. Выхватить из подставки один из странных факелов, горящих слабым, скорее всего, газовым пламенем, и ткнуть огнем прямо в шею этому человеку. Оно не убило бы его, просто обожгло. Но это дало бы ей фору в несколько минут, она успела бы взбежать по лестнице, по которой они сейчас поднимались, и…