Ни капли волшебства

Матюхин Александр Александрович

— Животы, — отозвалась Лиз, — тем более что Георгиз, по совместительству, заведует местными магазинами легкого боевого оружия. Здесь все торгуют оружием, — обратилась она к Крюкову, — каждый второй имеет в подвале целый арсенал. Одно время гавасайцы собирались покорить галактику, в которой живут, но потом обнаружили, что в их галактике больше нет планет с разумными формами жизни, а все остальные давно завоеваны. Теперь вот уже двести лет они распродают весь арсенал. Очень выгодно для тех, кто хочет создать небольшую мобильную армию

за небольшие деньги.

— Впечатляет, — заметил Крюков, — кстати о деньгах. На что мы собираемся покупать еду и оружие?

— Спроси у своего страхового агента. Я поговорю с Георгизом, но ничего конкретно не обещаю.

— А кто сказал, что у меня совсем нет денег? — взвился Морокл.

— Тогда давай их сюда, — протянула руку Лиз.

— Их не так много.

— Все равно давай. Ты не знаешь Георгиза, а я знаю. Его можно уболтать, особенно если он не будет знать цель нашего путешествия. Поэтому держите рот на замке. Оба.

Морокл, собирающийся было что-то сказать, закрыл рот, вытащил из кармана пару смятых купюр и отдал в распоряжение Лиз. Женщина-киллер довольно убрала их за пазуху в то самое место, куда обычно кладут деньги женщины. Чтоб никто не стащил.

— Зайдите в бар и поищите столик. Если Георгиза нет здесь, я попробую с ним созвониться.

— Очень на это надеюсь, — процедил Морокл.

Лиз же не обратила на страхового агента внимания, первой открыла дверь бара и зашла внутрь.

Изнутри полилась приятная мелодичная музыка. Задвигались какие-то неприметные тени.

— Вот они — женщины! — вздохнул Морокл, и последовал за Лиз.

Крюков заспешил следом.

Глава двенадцатая, в которой почти закупают оружие.

Похоже, музыка являлась единственной приятной вещью в баре Георгиза. Не успели двери за спиной Крюкова закрыться, как он погрузился в облако отвратительной вони, голубые клубы табачного (и не только) дыма и не слишком жизнерадостные объятия посетителей.

Различить что-либо вокруг было чрезвычайно сложно. Где-то пили. Где-то играли в карты, где-то спали лицом в тарелках или же в окружении пустых бокалов и бутылок. У барной стойки столпилось огромное количество народа. Запыхавшийся бармен разливал желающим бурую жидкость, не особо церемонясь, если промахивался мимо дрожащего стакана.

Расталкивая кишащую толпу, Лиз направилась прямиком туда.

Крюков с Мороклом, потоптавшись на месте, приметили почти пустой столик. Подойдя ближе, Морокл брезгливо скинул со стола на пол спящего гуманоида, сгреб бутылки, и присел на краешек стула. По лицу его блуждало выражение неописуемой брезгливости, словно он поздно обнаружил в тюбике с зубной пастой жирного слизняка.

— Это ее обычные забегаловки, — пожаловался он громко, пытаясь перекричать музыку. Возможно, на улице музыка и вызывала приятные ощущения, но здесь, когда мелодии наслаивались одна на другую и ревели так, что лопались барабанные перепонки, хотелось затолкать в уши побольше ваты.

— Теперь

понимаешь, почему я ушел от этой особы? — продолжал Морокл, — извини, Алексей! Встреча с Лиз выбила меня из колеи! Я не думал, что когда-нибудь увижу ее снова!

— Она слегка… — Крюков попытался подобрать нужное слово, — бестактна.

— Еще бы! Слово "бестактность" было придумано специально для нее! Лиз родилась на планете, где учат только убивать и грабить. А еще заниматься сексом.

— Я заметил.

Морокл неопределенно хмыкнул:

— Нет, Леша, ты не заметил. Если бы Лиз показала тебе, как она занимается сексом, ты бы, наверное, добровольно сдался полиции!

— И каким же образом ты перенес ее… общество?

— Я не перенес. Сбежал, честно говоря. И уже на другой планете сменил фамилию и через суд потребовал развода. Лиз искала меня около года, наверное, чтобы убить. Потом поутихла, да и детишки ее подрасли…

Из глубины дыма возник мембранообразный официант с перекинутым через щупальце полотенцем. В уголке рта его торчала дымящаяся сигарета:

— Чем могу быть полезен, господа? — проворковал он приглушенным басом.

— Я тебя понимаю! — воскликнул удивленно Крюков.

— Еще бы, — ответил официант, — я умею разговаривать одновременно на ста двадцати трех языках. Плюс знаю еще три мертвых языка и один недобитый есть. Показать?

— Зато я ничего не понял, — проворчал Морокл, — у тебя ужасный краблсский акцент.

— Попробовали бы вы разговаривать одновременно на стольких языках, — огрызнулся официант, шевеля сигаретой, — я допускаю, что мое произношение не идеально, но для чего говорить мне это в лицо? Или вы не желаете ничего кушать?

— Вовсе нет. Дайте меню!

— А вот и не дам! — злорадно сказал официант, — пока не принесете извинения.

— Пошел к черту! Это свободная страна! — Морокл потянулся к волшебному посоху, который Крюков предварительно вытащил из-за пояса и прислонил к столику.

Официант резво отскочил назад:

— Убедили! Получите меню!

Видимо подобное обращение в этом баре было обыденным явлением. На столик упали две тонкие брошюрки в изрядно потрепанных обложках. Одну взял Морокл, вторую протянул Крюкову. Официант безучастно дымил сигаретой.

Открыв книжицу, Крюков в очередной раз подумал о том, что эффект привыкания — штука полезная! Странные буквы межгалактического языка складывались в слова, а слова в названия блюд. Правда, понять эти названия вряд ли смог бы кто из землян.

Несколько секунд они молча разглядывали меню.

— Что такое "сейку в соке сочного храмба"? — спросил Крюков, выглядывая из-за брошюры.

— Тебе не понравится.

— Почему?

— Землянам не нравиться, когда пища шевелиться у них во рту. А сейку, к тому же, имеют вредную привычку пускать перед смертью струю желчного яда. От него потом легкое несварение желудка.