Никакой магии
Шрифт:
– Ч-что вам ну… – запинаясь от волнения, ломким баском начал один из них, тщедушный юноша. Его сосед из породы светских львов – рослый, широкоплечий, в песочного цвета костюме из превосходного шелка и с роскошной гривой седых волос, – оказался намного более уверен в себе.
– Как вы посмели ворваться сюда?! – столько праведного негодования в голосе я не слышала с того самого дня, как забрела – случайно, просто пытаясь лучше рассмотреть витражи – в закрытую для непосвященных часть собора Пяти Святых. Там, правда, действо выглядело куда театральней: почтенный прелат в парадном облачении,
А еще – сейчас у меня был наготове собственный экзорцизм.
– Инспектор Фейри Грин, Ночная Гвардия! – почти ласково пропела я, помахав давешним жетоном, после чего в зале стало противоестественно тихо. Именно так – большинство присутствующих внезапно разучились дышать. Лишь в углу кто-то громко икнул, да запах пота стал чуть острее. Нет, я, конечно, представляла, что аранийцы опасаются «летучих мышей», но чтобы настолько сильно? В зале ведь собрались далеко не гоблины из фабричных бараков.
– Не виновата я! – неожиданно взвизгнуло одно платье. – Клянусь вам, не хотела… меня заставили!
– Заткни пасть, дура! – рявкнул светский лев, показывая, что не так уж чужд манерам «джентльменов из канавы».
Я выждала еще немного, дожидаясь, пока «пациенты» дозреют окончательно, и вкрадчиво спросила:
– Где профессор Морделл?
Похоже, собравшиеся ожидали совсем другого вопроса… или не вопроса. Даже с масками было видно, как у них вытягиваются от удивления лица и отвисают челюсти.
– Кто?!
– Профессор Луис Джоэл Морделл, – повторила я и, по-прежнему не увидев сквозь прорези для глаз и мимолетного проблеска понимания, обернулась в поисках Марилены. Оказалось, что та не стала входить следом, а осталась у лестницы – и как раз сейчас активно махала рукой, пытаясь подозвать меня.
– Что случилось?
– Кажется, мы ошиблись адресом, – меланхолично сообщила шатенка.
– Кажется?
– Да, – Марилена распахнула перед моим носом свою папку. – Смотрите, инспектор, выписка из реестра делалась второпях: почерк неровный, скачущий, вдобавок, составлявший ее клерк сделал целых две грамматические ошибки. Что, если он ошибся также и в адресе, указав, что профессор проживал в доме номер одиннадцать, а не семнадцать?
– Или сорок один, – вздохнула я. «Грамотность» клерков полицейского управления, а уж тем более рядовых стражников мне была известна даже слишком хорошо – по десяткам переписанных до читаемого состояния рапортов. Хотя по правилам, претенденты на службу в полиции обязаны доказать свое умение читать, писать, а также владеть первыми двумя арифметическими действиями, на практике эти умения у большинства были весьма условным понятием.
Но если мы ошиблись – что разом объясняло и запертую калитку, и отсутствие трупного запаха, равно как и перечисленных в справке жильцов профессорского дома – отчего же перепугались белые маски? Я в замешательстве оглянулась на вход в зал. Все мое небольшое полицейское чутье сейчас делало стойку и призывно верещало: эти люди занялись чем-то противозаконным! Только вот чем?! На курильщиков опиума они явно не походили – ни характерного запаха, ни соответствующей атрибутики.
– Вот бы их арестовать… – задумчиво произнесла я. Это было всего лишь смутное пожелание, но моя спутница восприняла его всерьез.
– На каком основании? – деловито спросила она, одновременно перебирая листы в папке. – Срок ареста, условия содержания?
– Ух, как вы скоры на расправу, – с легким оттенком зависти вздохнула я. – В том-то и дело, что я не представляю: в чем бы таком обвинить этих людей. Но – очень хочется!
– Ночная Гвардия имеет право производить аресты без соблюдения установленных формальностей, руководствуясь лишь «духом закона», – судя по тону, Марилена цитировала какой-то текст. – Право даровано королевским рескриптом в Акварельную войну и до сих пор не отменено.
– Не уверена, что полковник одобрит мое понимание «духа закона», – призналась я. – И уж точно мне бы не хотелось войти в анналы Гвардии той, из-за кого этот самый рескрипт отменят.
– В таком случае… – начала Марилена все тем же скучным тоном, затем захлопнула папку – и вдруг задорно улыбнулась. Удивительно, но нехитрое, в общем, мимическое действие разительно изменило ее: образ чопорно-строгой не по годам дамы разлетелся, словно разбитая скорлупа, выпустив на свет дерзкую проказницу-девчонку.
– …предлагаю как можно тише убраться прочь отсюда.
Глава 7
В которой инспектор Грин почти верит в магию.
Как известно всем-всем-всем, эльфы от рождения великие, в самом крайнем случае, очень-очень талантливые художники. А также: кондитеры, парфюмеры, портные, врачеватели, поэты, танцоры, певцы, фехтовальщики, стрелки из лука и всего, что стреляет, и далее список еще на десять страниц убористым почерком. Это, повторяю, известно всем-всем-всем на свете – кроме самих эльфов, которые знакомы с истинным положением дел.
К примеру, лично я всегда завидовала художникам – их умению запечатлевать мгновения нашего изменчивого мира. В последнее время к ним присоединились еще и гномы, но таскать за собой тяжеленный ящик на ножках, кучу хрупких стеклянных пластинок и лабораторию куда сложнее, чем сложить в мешок холст, набор кистей и краски с палитрой.
Тем интереснее было наблюдать, как под тонким грифелем Марилены проступают контуры профессорского кабинета. Словно бы в плену зажимов мольберта оказался не девственно-белый лист, а кусок льда – и сейчас он медленно тает, обнажая скрытый за ним рисунок.
Главной деталью переднего плана, разумеется, являлся сам покойный – уже почти четыре часа – профессор Морделл. Благообразного, как принято говорить, вида пожилой джентльмен лежал на ковре у письменного стола, невидяще глядя в потолок. Никаких следов борьбы – если не считать за таковой свалившийся с ноги покойного войлочный тапок – в комнате не имелось. Равно как не имелось ничего, проливающего хоть тонкий лучик света на причину смерти профессора.
– Будь здесь Том Тайлер, – не отрываясь от штриховки, негромко произнесла Марилена, – он бы запрыгал от восторга и заявил, что теперь-то мы не отвертимся – без помощи магии объяснить произошедшее невозможно!