НИКОЛАЙ НЕГОДНИК
Шрифт:
– Неплохо!
– одобрил Николай и выбросил бесполезную железку.
– За чей счет будем восстанавливать?
– За его, - Серега ткнул пальцем в сторону Горыныча.
– А у меня денег нет, - Годзилка невинно округлил глаза.
– За харчи служу, за миску похлебки, практически. И потом - ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций всегда лежала на плечах государства. Ну, или будет лежать… когда-нибудь. Ачоа? Да и науку нужно финансировать.
– Науку, говоришь?
– Шмелев нахмурился и глубоко задумался.
Да, вот
И Коле вдруг стало невообразимо стыдно за бесцельно прожитые годы. Нет, конечно, кое-что было сделано, но так, по мелочи… Разве могут сравниться с великими деяниями героев будущего какие-то там стекольные и бумагоделательные мастерские, или стоящие в лесах по левому берегу Лады малые домницы? Даже смешно сравнивать. Нет того шарма, размаха, обаяния больших капиталов и этого… как его там… научного подхода. Все на авось, на творчестве, на полете души. Так жить нельзя!
– Оба за мной!
– скомандовал князь соратникам и, не оглядываясь, пошел в сторону терема.
Волхв со Змеем понимающе переглянулись. Опять мозговой штурм, как на прошлой неделе, когда планировали заработать несметные богатства с помощью мировой монополии на самогоноварение. Ладно, еще удалось убедить Шмелева в полной бесперспективности идеи и неизбежных финансовых потерях. Собственно, в последнем убедили хозяйственного домового, а уж он грудью встал на защиту княжеской казны. И от княжьих прожектов в том числе. Договорились оставить небольшое производство для медицинских нужд и поддержания годзилкиного огненного дыхания.
В горнице, которая отчего-то носила гордое звание кабинета, Николай плюхнулся в глубокое кресло и обвел всех победным взглядом:
– А я был прав!
– Конечно, - подтвердил Годзилка, который как всегда не прошел в дверь и сидел на улице. Просунув голову в окошко второго этажа.
– А в чем прав?
– В том, что не допустил разбазаривания ценного стратегического продукта.
Кот Базека, до того мирно сидевший в кресле-качалке у разожженного несмотря на летнее время камина, оторвался от чтения книги и прокомментировал:
– Расточительство - грех.
– А дрова в такую жару?
– Это другое, - охотно пояснил кот и захлопнул толстый фолиант.
– Мне у огня думается лучше.
– Философ.
– Есть немного. Но экономика больше нравится.
– Ерунда все это, - Годзилка в окне протяжно зевнул, щелкнув зубами.
– Чтобы деньги были, их не экономить надо, а зарабатывать. Или отнимать. Ты, кошак, чего умеешь?
– Думать!
– Фигня, это и я могу. Лучше скажи - как сделать огнестрельное оружие, если ни хера не разбираешься, ни в химии, ни в механике? Да и в физике, заодно.
Базека почесал за ухом задней лапой и надолго замолчал, глядя на пляшущие в камине языки огня. Потом встрепенулся, погладил усы, и медленно, по слогам, произнес:
– Са-ла-ман-дра!
– Вздор!
– тут же откликнулся многомудрый волхв, которого аж перекосило от подобного шарлатанства.
– В нашей местности сей зверь не водится. Разве что огневушка-поскакушка, да и та далеко на востоке, на Каменном Поясе. Тем более девка… На фиг надо связываться.
– Чего ты все про девок?
– обиделся кот.
– Попрошу без грязных намеков. Кстати, княже, а не ввести ли нам виру за утопление котят, а? Как за убийство.
– Надо будет с Саввой посоветоваться, - кивнул Николай.
– Да ты не отвлекайся. На чем мы остановились?
– На саламандрах, - проворчал Базека, обеспокоенный судьбой будущих детей.
– Так вот… у вас в печках они, может, и не водятся, а у меня в камине есть несколько штук. А если подманить немного…
– Чем?
– Ну не салом же. Горыныч, у тебя горелка еще осталась?
– Горилка, - машинально поправил Змей.
– Учи матчасть, дурень!
– рявкнул кот.
– Если через букву "и", то не подманятся. Так есть или нет?
– Самая капелька.
– Тащи.
Годзилка исчез, только оконные рамы хлопнули от поднятого мощными крыльями ветра. Отсутствовал недолго, уже минут через пятнадцать послышались его торопливые шаги. Летать с ценным грузом, видимо, не рискнул. Или успел изрядно отхлебнуть из бочонка, что также исключало полеты. Правила воздушного движения Змей чтил.
– Держи, - дубовая емкость мягко опустилась на пол.
– От сердца отрываю.
Кот прикрыл лапой нос и отпрыгнул в сторону. Сам он предпочитал сметану или кумыс, и спиртовые пары были слишком сильным испытанием для чуткого обоняния. Волхв от участия в эксперименте отказался, ссылаясь на полную его бесперспективность, и князю пришлось производить опыты самостоятельно.
– Куда выливать?
– стоя с ковшом у камина он рассматривал горящие поленья.
– Без разницы.
Николай плеснул и еле успел отшатнуться от гудящего синего пламени.
– Вот ведь…
– Тройная перегонка, чо!
– похвалился Годзилка.
– Натурпродукт, градусов восемьдесят будет.
– Давай еще добавим, - попросил Базека.
– Вроде появились.
– Не вижу.
– А они есть, - кот пошуровал здоровенной кочергой.
– Лей. Ага, вот так хорошо…
– Слушай, - Шмелев погладил слегка пригоревшие усы, - а на кой черт нам сдались эти саламандры? Не, я, конечно, не давлю разумную инициативу… Но все же?