НИКОЛАЙ НЕГОДНИК
Шрифт:
– Девятнадцать.
– А я не человек по-твоему? Ах да… Но все равно посчитай. Ну так что, не пора ли отсюда ноги делать, как думаешь?
– Неплохо бы, - десятник присел на перевернутый щит и с натугой стянул сапоги.
– Портянки вот только перемотаю.
Базека поморщился и отошел из-под ветра. И тут же ухмыльнулся, насколько позволяла неприспособленная к тому кошачья мимика:
– Сначала секретное оружие применим, а потом и уходить можно. Шляпу сними!
– Зачем?
– Объяснять долго, - кот стащил
Тук-тук-тук… легонько постучал когтем, а когда тот пробил тонкий металл и застрял, взялся колотить позаимствованным все у того же Твердятыча засапожным ножом. Тук-тук-тук…
Тук-тук… пауза… тук… пауза… тук-тук-тук…
– Ага, откликаются союзнички, - Базека застучал еще сильнее, выдерживая в подаваемых сигналах какую-то непонятную стройность и логику.
– Ничо, пусть отрабатывают хлебушек!
– Эта…
– Не дрейфь, командир, прорвемся!
– кот вошел в азарт и выбивал по шлему сложные музыкальные композиции. Изредка прерывался и вслушивался в ответный звон.
– Ищщо поживем!
Начало следующего штурма не отличалось разнообразием, разве что противно протрубили рога и у некоторых всадниках в руках появились зажженные факелы. Не иначе как горящие стрелы собрались метать, отвлекая внимание немногочисленных защитников от трех осадных башен. Куда столько на крохотную заставу, если у нее стены-то хороший заяц сможет перепрыгнуть? Извращенцы… А в остальном все то же самое - визги, вопли, улюлюканье, изредка обрываемые ударом и предсмертным хрипом. И на этот раз атаковали только со стороны ворот - самом слабом месте любого укрепления.
– Эй, анимешники, заряжай зажигалками!
– скомандовал кот.
– Так одна машина сломана, Базилевс Котофеич!
– откликнулись снизу.
– Да и черт с ней, бочек с керосином все равно две штуки. Давайте-давайте, лампы нам больше уже не понадобятся.
– А вот эта?
– Ее не трогайте, за "Годзилковую особую" Горыныч голову снимет. Неприкосновенный запас, - пояснил Базека, но тут же осознал свою ошибку и поправился.
– В ней тоже керосин, но особый и сверхсекретный. С собой унесем. Не открывать и не пробовать!
Расчеты баллист уныло кивнули, проклиная себя за упущенные возможности, и принялись ворочать свои сооружения, ориентируясь по командам ученого кота.
– Приготовиться! Залп!
Прямо перед мчащейся лавой вдруг вскипела земля, покрылась бесчисленными холмиками, и несметные полчища сусликов, стремительно оставляя позади вражеских коней, драпанули по направлению к заставе. Настолько стремительно драпанули, что казалось и не мешают короткие лапы и толстые задницы. Впереди всех бежал, то есть руководил стратегическим отступлением, самый крупный сусел, внешне чем-то напоминающий Фрола Твердятовича. Звери добрались до стены и растворились под ней - будто и не бывали никогда. Пригрезились, и все тут.
А барыги, вылетевшие на изрытое норами поле, падали… падали, ломая свои шеи и конские ноги, а не успевшие остановиться сотни напирали, затаптывая еще живых… И в эту кучу ударили выпущенные из аниме бочки. Обе легли с небольшим недолетом, и брызги пошли широким веером, туда, где вперемешку с телами лежали дымящиеся факелы.
– Воевода, тут к тебе пришли, - Макар нерешительно переминался с ноги на ногу и деликатно отвернулся, чтобы не смущать кота, мирно блюющего от нестерпимого запаха паленой человечины.
– Кто?
– неимоверным усилием воли Базека заставил себя заняться делами, только сначала покрутил головой в поисках неизвестного воеводы. Не нашел.
– Чего говорят?
– Да не знаю, Базилевс Котофеевич, я по-ихнему не умею, - пограничник показал на стоящего в почтительном отдалении суслика.
– Свистит только, да лапами машет.
– Хорошо, оставь нас вдвоем, Макар.
Минут через десять разговора, проходившего без всяких переводчиков, кот позвал прислушивающегося, но ничего не понимающего десятника.
– Собирай людей, Фрол Твердятыч, уходим. Сколько раненых на ногах держатся?
– Да всех, почитай, на руках нести придется. Чего удумал-то?
– От амбара подземный ход идет - суслики его еще в прошлом месяце прокопали, когда ограбление готовили. А третьего дня расширили по моей просьбе. Так что не переживай, пролезешь. Годзилка такой ход роялем бы назвал.
– Пошто так?
– Представления не имею. Это же он у нас умный, а я так… ученый.
– Вот оно как… А с чего вдруг суселы такой любовью воспылали? То обокрасть хотели, а теперь вот помогают?
– Договор у нас против этих, - Базека кивнул в сторону кочевников и тут же судорожно зажал лапой пасть. Через несколько мгновений продолжил.
– Вот у Тарбаган-хана нехристи любимую тещу убили. Убили и съели.
– Хосподи, грех-то какой, - десятник икнул, - нешто можно мышами питаться?
– Не обижай союзников. Они, почитай, с края света от Орды бегут, а тут еще ты… Нехорошо. Ладно, пошли к амбару, пока новый приступ не начался.
Годзилка опять сидел на башне, как дивная птица зегзица на путивльском забрале, и с напряжением всматривался в даль. И где неведомые черти носят это мохнорылое чудовище, столько времени прикидывавшееся лучшим другом? Взлететь бы и глянуть сверху, что творится на заставах, да только разболелось поврежденное в споре с Базекой крыло - ломит и корежит, как спину у старого деда к непогоде, и нет сил подняться в небо. Сюда и то еле-еле забрался, цепляясь когтями за бревна. Эх, кошак, забодай его комар…