Никто
Шрифт:
Иванов.
– - Ничего такого не имел в виду.
Анненский.
– - Я человек порядочный! Моя репутация известна, а всё остальное полный вздор! (Остывает). Так что извините, но ничем помочь не могу.
Иванов (помявшись).
– - Господин инспектор, пожалуй, вы правы. Мне надо подумать.
Уходит , в дверях сталкиваясь с Берестовым .
Берестов.
– - Ваше превосходительство, там ваша родственница телефонирует.
Анненский.– - Кто?
Берестов.– - Назвалась Ольгой Петровной.
Анненский.
– - Ольга? Что она сказала?
Берестов.– - Справилась на месте ли вы и просила передать, что скоро приедет.
Анненский.– - Хорошо, я её подожду. Когда появится, сразу впускайте!
Подходит к окну.
Весна, весна.... Вокруг просыпается жизнь, скоро и я почувствую её кипение. Журнал, редакция, новые люди. Останутся позади ненужные воспоминания, а впереди -- страница жизни, чистая, еще не разграфлённая.
Пауза.
Что же я напишу на этой странице: признания счастливого человека или прощальную эпитафию несбывшимся надеждам? В любом случае, всё написанное останется в кипарисовом ларце. Кто бы мог подумать, что этот ларец станет вместилищем всей моей жизни? Как странно -- такой маленький деревянный ящичек! Большой ящик вмещает тело, а маленький -- жизнь. Что-то душно сегодня! Или сердце ноет?
Открывается дверь, входит Ольга Хмара – Барщевская.
Сцена IV .
Ольга.
– - Кенечка, здравствуй, милый!
Анненский.
– - Здравствуй, Лёленька! Я тебя не ждал. Сегодня Нина была здесь, теперь ты. Целое нашествие семейства Лесли.
Ольга.
– - Нина? Зачем ей сюда? Я думала она в имении.
Анненский.
– - Нет-нет. Она отчего-то вернулась, зашла, звала на чай. Мне было её жалко.
Ольга.
– - Я знаю, что тебе всех жалко, весь женский пол.
Анненский.– - Ты ревнуешь? Но, ради бога, ты же знаешь, я люблю только тебя!
Ольга.
– - С тех пор как мы сидели на даче Эбермана, прошло много времени. Ты помнишь ли то время?
Анненский.
– - Как же я могу забыть! Я смотрел в твои глаза, а ты глядела в мои и между нами установилась такая связь, какая, верно, не устанавливается между мужем и женой, прожившим сто лет совместно. Духовная близость сильнее телесной!
Ольга.– - Уж между мной и Платоном такой связи точно нет, но Кеня... Я женщина. Как ты этого не понимаешь? Мне нужен ты весь, полностью. Я не могу тебя делить с Диной.
Анненский.– - Лёленька, побойся бога! О чём ты говоришь? Делить меня, с Диной? У нас с ней давно уже нет никакой связи, ни духовной, ни плотской, и я думаю, её это устраивает.
Ольга.– - Ты меня обманываешь, мучаешь! Тебя бабы окружают со всех сторон. Вот ты ездишь на эти женские курсы к молодым курсисткам...
Анненский.
– - Какие глупости! Курсистки! Разве из них кто-то польстится на меня, старика?
Ольга– - Не кокетничай! Хочешь, чтобы я тебя пожалела?
Анненский.
– - Оля! Для меня никого нет, кроме тебя. Ты, знаешь ли это?
Пауза. Ольга подходит к Анненскому, прижимается, затем отходит.
Ольга.
– - Да, я знаю, конечно, знаю! Но как мне тяжело! Ходить целыми днями, бывать у вас, видеть тебя с Диной! Как это всё тяжело! Мне иногда кажется, что я совсем обезумела, что я готова на всё -- бросить мужа, детей и пойти за тобой. Если бы ты позвал...
Анненский.
– - Нет, Лёленька! Я не могу. Нам придется мучиться, но что же поделать?
Ольга.
– - И всё-таки, для чего же заходила Нина? Я знаю, у вас был роман, до меня, до нас.
Анненский.
– - Ах, оставь! Ты всех изведешь своей ревностью -- и меня, и себя. Меж нами уж давно ничего нет, она мне просто друг.
Ольга.
– - Я знаю, но все равно неспокойно. Мы с нею несколько отдалились друг от друга в последнее время. Раньше всем делились, рассказывали о сердечных тайнах. Но мне кажется, она начала подозревать нас, думать о наших отношениях. Я ей повода не давала, может быть, ты что-то сказал?
Анненский.
– - Оставь эти глупости! Я сегодня устал. Ты разрешишь мне присесть?
Ольга.– - Зачем спрашивать, ты же в своем кабинете. Это я у тебя в гостях.
Анненский садится на стул, чуть приспускает галстук на вороте.
Ты когда думаешь подать прошение об отставке?
Анненский.
– - Наверное, в конце лета. Признаться, я еще не задумывался об этом. Мне хочется быстрее начать редакционную работу и писать, ты не представляешь, как мне хочется писать!
Ольга (подходит к нему, гладит по плечу).
– - Милый мой, хороший! Я знаю как это важно для тебя. Когда я слушаю твои стихи мне становиться больно -- отчего тебя никто не знает? Разве ты хуже Бальмонта или Блока? По мне так лучше! Но всё это печально, печально.
Анненский.– - Блок, Бальмонт.... Это поэты с большой буквы! Ты помнишь чудесные строки Бальмонта о русской природе? (Читает).
Есть в русской природе усталая нежность,