Нимай Дас

Госвами Сатсварупа Даса

И что же из всего этого следует? Слишком много есть такого, что заслоняет истинное «я». Я не могу д а ж е задать себе очень важный вопрос «Кто я?» - у меня есть на него уже готовый ответ: «Я - гуру. Меня зовут Гурудев». Но, как пишет в одной из своих книг Бхактисиддханта Сарасвати, если кто-то считает себя гуру, то на самом деле он - гору, что значит «корова».

Мне столько раз уже оказывали почтение в этой жизни и как санньяси, и как гуру! Почему же я не отказываюсь от всего этого? Потому что таков мой долг. Я не хочу совершать той же ошибки, что и один санньяси, ученик Прабхупады, который выбросил свою банду, сказав: «Я не хочу, чтобы люди мне кланялись». Мы объяснили ему, что люди кланяются не ему лично, ибо он представляет в своем лице парампару. Однако, если саннъяси не избавился еще от ложного эго и материальных желаний, если он обманывает людей, являясь санньяси лить по названию, тогда ему действительно лучше выбросить данду.

Служи

Кришне, как должен служить санньяси. Когда какой-нибудь грихастха подает тебе божественно вкусный сладкий рис и усаживает тебя на мягкую кушетку, будь смиренен и не отказывай ему. Но с таким же смирением принимай и аскезы с трудностями. И принимай их с такой же радостью, с какой ты принимаешь вкусное угощение. Господь Чайтанья, странствуя по Южной Индии с одним лишь слугой, был полон блаженства. Он шел и пел:

Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! хе Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! Кришна! пахи мам

«О Господь Кришна, пожалуйста, спаси меня! О Господь Рама, пожалуйста, защити меня!»

О Господь Кришна, пожалуйста, будь моим Божеством. Пожалуйста, будь моим другом. Пожалуйста, приди и исцели меня от ран. Я хочу быть Твоим преданным и служить Твоему преданному, пока же я только изображаю из себя преданного. Пожалуйста, сжалься надо мной и избавь меня от жалости к самому себе. Я постараюсь действительно стать Твоим преданным. Лучше поздно, чем никогда.

Чернила в моей ручке закончились. В чемодане у меня есть запас стержней. Я хочу продолжать писать. Но как долго я буду вот так писать здесь в лесу? Когда кто-нибудь найдет нас?

16 марта

Нужно позаботиться, чтобы не потерять счет дням. Нужно каждое утро отмечать в календаре наступивший день.

Я хочу попытаться поговорить с Нимаем. Мы с ним товарищи по несчастью. Я должен видеть в нем душу и вайшнава, а не «юнца», «неофита» или «слугу». Он старается как может, и это роднит его со мной.

Пока мы с ним говорили лишь на одну тему: как нас могут найти. Быть может, кто-нибудь обнаружит исчезновение самолета. Может, на наши поиски будет отправлен поисковый отряд. Или кто-нибудь заметит серебристое шасси от самолета. А может быть, люди увидят дым, идущий из трубы хижины, и пришлют сюда вертолет. Но мы не забываем и о том, что почти никто не знает, куда мы отправились, уехав из Виктории. И мы прекрасно понимаем, что исчезновение нашего самолета совсем не то, что исчезновение огромного лайнера, который, вылетев из какого-нибудь города, не прилетел, скажем, в Нью-Йорк. Кто знает, зарегистрировал ли Гейтс где-нибудь наш вылет. Делаются ли на аэродроме вообще какие-нибудь записи, когда оттуда вылетает самолет? Вполне возможно, что никто нас и не станет искать. Быть может, нас обнаружит случайно только какой-нибудь охотник. Что же касается нашего Общества, то преданные могут неделями не появляться в храме и никто не поинтересуется, что с ними и почему они не приходят. Я уверен, что если кто-нибудь упомянет мое имя, преданные скажут: «А разве он не проповедует где-то в Канаде?». Я знаю это по себе: не видя какого-нибудь санньяси. в течение долгого времени, я начинаю спрашивать: «Он что, ушел из Движения?». «Я слышал, он женился и торгует обувью где-то в Оклахоме».

Я боюсь.

Кришна! Кришна! пахи мам Кришна! Кришна! ракша мам

Глава 4

Страхи

Я мог бы выполнять свои обязанности в лесу намного лучше, если бы меня не мучил страх. Мои обязанности были довольно простыми: нужно было готовить еду и приносить дрова (и еще нужно было как-то общаться с Гурудевом). Но из-за страха я никак не мог сосредоточиться на том, что делал.

Написав эти строки, я взял «Бхагавад-гиту» и посмотрел, что в ней говорится о страхе. Я процитирую кое-что из того, что прочитал, - думаю, это поможет моему рассказу. Прабхупада пишет: «Бхагавад-гита» - это.духовное произведение, читать которое нужно очень внимательно. Тот, кто должным образом следует ее наставлениям, избавится от всех страхов». Далее, говоря о том, что Куру охватил страх, когда они услышали звуки раковин, в которые трубили Пандавы, он замечает: «Тот, кто принял покровительство Верховного Господа, не ведает страха даже перед лицом величайшей опасности». А в предметном указателе под словом «страх» я отыскал подпункт: «свобода от страха как необходимое условие для любви». Иными словами, человек сможет достичь цели духовного совершенствования только в том случае, если будет свободен от страха (также как от вожделения и гнева). Кришна обещает, что избавит того, кто предастся Ему, от всех последствий его грехов. Он говорит: «Не бойся ничего». Теперь-то, зная, что именно Кришна говорит в «Бхагавад-гите» о страхе, я понимаю, что поддался там в горах страху только потому, что отождествлял себя с телом и забыл о Кришне.

В

первые минуты после катастрофы я, хоть и не получил серьезных травм, находился, по всей видимости, в состоянии шока (по выражению медиков). Вид окровавленного Гурудева, а также то, что мы неожиданного оказались в диком месте, среди снегов, ничем не защищенные от ледяного ветра, - все это потрясло меня до глубины души. Я не хотел верить, что это действительно с нами случилось. Мне страшно хотелось в ту минуту оказаться где-нибудь в другом месте, где было бы тепло и безопасно, например в каком-нибудь храме или в своей мансарде на пенсильванской ферме. И хоть я не лишился того, что было самым ценным в моей жизни - своих отношений с Гурудевом и служения ему, я совершенно пал духом и был не в состоянии мужественно перенести то, что с нами произошло.

Когда мы вошли в хижину, я увидел там нечто, что только усилило мой страх. Там висели какие-то фотографии и лежало несколько книг, и, едва переступив порог, я тут же устремился к ним. Так уж я устроен: куда бы я ни пришел (даже по очень серьезному делу), мне непременно нужно прочитать названия всех находящихся там книг и журналов и рассмотреть все рисунки и надписи на стене. В хижине на стене висело несколько фотографий. На них было запечатлено огромное существо, которое шло на задних лапах по лесу; с длинными торчащими из пасти клыками, оно было похоже на человека-волка. На одной фотографии оно было снято спереди, а на другой - сзади. Подпись под ними гласила: «По некоторым предположениям, это изображения снежного человека, сфотографированного недалеко от этой хижины в апреле 1967 года». Третья фотография изображала отпечатки чьих-то следов на снегу, а под ней было написано: «По некоторым предположениям, это следы снежного человека». Большего мне было и не нужно: мое воображение тут же заработало и дорисовало остальное. Весь этот осмотр занял у меня не более десяти секунд, и, думаю, Гурудев ничего далее и не заметил. Хоть мне необходимо было сделать несколько неотложных дел, например развести огонь и разыскать какую-нибудь еду, я все-таки ухитрился найти несколько минут, чтобы просмотреть одну из лежавших в хижине книг. Она называлась «Флора и фауна Британской Колумбии». В ней были фотографии и описания лосей, волков, койотов, пум и медведей. На первой странице я прочитал следующее: «ВНИМАНИЕ! В этой местности часто появляются черные медведи, которые иногда ПРОЯВЛЯЮТ ВРАЖДЕБНОСТЬ И ОЧЕНЬ ОПАСНЫ. Встревоженный либо раздраженный медведь или свиноматка с детенышами могут мгновенно убить человека». Да, медведь-гризли, конечно, по-своему прекрасен из-за своей физической силы, но только от одной мысли, что я могу встретиться с ним, меня бросало в дрожь. То же касалось и волков. Но хотели мы того или нет, мы оказались там, где они жили.

В хижине был земляной пол и всего одна комната, в которой стояли двухъярусные кровати. В ней была также печка, небольшая поленница, топор и нож, но не было никаких продуктов. Рядом с хижиной на высоких сваях стояло еще одно строение, меньшее по размеру, но довольно прочное. Гурудев попросил меня посмотреть, что там находится, потому что, как оказалось, именно в нем и хранились продукты. Не пробыв в хижине и получаса, я вновь вышел на улицу. Я догадывался, почему сваи «кладовой» были обиты жестью и почему в нее нужно было взбираться по приставной лестнице. Она была построена с таким расчетом, чтобы наши друзья - волки и медведи - не смогли в нее проникнуть.

Продуктов в домике было не так много: там стояли лишь две картонные коробки с провизией. В них лежал большой пакет пшеничной муки и несколько меньших по размеру пакетов с кукурузной мукой, овсяной крупой, сухим молоком, сахаром и порошкообразным картофельным пюре. Там были также бобы разных видов, различные консервированные овощи: кукуруза, зеленый горошек и т.п., - и банка с арахисовым маслом. Еще там было много продуктов, которые мы не могли есть, например бобы со свининой, кофе, грибной суп-пюре, ливерный паштет, сардины (которые были, по-видимому, деликатесами). Возможно, эти продукты были принесены прежними обитателями из какого-то большего хранилища, а, может быть, они были оставлены специально для таких, как мы, заблудившихся людей. Я старался даже и не думать о том, насколько нам хватит этих продуктов.

Тогда мы еще не думали, что продукты нужно расходовать экономно, поэтому я решил устроить пир, чтобы доставить себе и Гурудеву хоть какую-то радость, Я усердно принялся за приготовление прасада, однако далеко не все приготовленные мной блюда получились съедобными. Раньше я никогда не готовил сам, а лишь помогал немного на кухне и наблюдал, как готовят другие. Тесто для чапати получилось у меня таким липким, что когда я начал раскатывать его, оно стало прилипать к рукам и скалке (которой мне служила бутылка). Кое-как я все-таки сформировал из него тонкую лепешку и стал держать ее над огнем, однако я только сжег ее наружную сторону (и свои пальцы), тогда как внутри она по-прежнему оставалась сырой. Тогда я отложил тесто в сторону и занялся другими блюдами.